— Ты как? — Громов тяжело дышал ей в шею. — Может уже пора…
— Не пора. Мой живот пока нам не мешает, во всяком случае, когда мы делаем это стоя.
— Неугомонная женщина.
Гоша приласкал ее ягодицы и опустил вниз подол легкомысленного, просторного наряда лимонного цвета, прозванного Камиллой «почти» вечерним платьем. Она повернулась к Гоше лицом и оперлась на стол, за который перед этим держалась. Ками подняла кверху лицо и ухмыльнулась.
— Ты чем-то недоволен, дорогой?
— Боже упаси! Я каждый день благодарю судьбу за это и многое другое.
Гоша погладил большими ладонями ее живот и поцеловал — сначала его, а потом Камиллу. Она позволила себе насладиться легкими касаниями нежных губ, а затем ответила на поцелуй.
— Ты ужасный романтик, Громов. Где-то в глубине души. Не заметил, куда я бросила свою сумочку?
Клатч отыскался на полу у порога кладовой, на которую они случайно наткнулись в поисках уединения. Вытащив зеркальце, в тусклом свете единственной лампочки Ками быстро поправила макияж и кудри, уложенные в заранее продуманном беспорядке.
— Я думал, что это невозможно.
— Что? Экстремальный секс на пятом месяце беременности?
Громов тихонько рассмеялся и снова поцеловал ее. Ей вновь придется наносить помаду, но это мелочи по сравнению с той радостью, которую дарит ей этот мужчина.
— С каждым днем ты становишься все краше.
— Льстец!
— Я?
— Ладно — ладно! — Камилла поправила на нем галстук и чмокнула в подбородок. — Я знаю — ты всегда говоришь только правду. Тем более что я и сама так думаю. — Она поднесла к глазам большие, почти мужские часы. — Эй, мы опаздываем! Я обещала Лизе быть рядом во время всей этой кутерьмы вокруг ее книги.
Подруга называется! Оставила ее в незнакомом месте, среди чужих людей, болтающих на незнакомом языке, а сама… Нет, здесь, пожалуй, нет подходящего места для любимых занятий этой парочки.
Лиза беспокойно теребила единственную пуговицу на белом шелковом коротком пиджаке, одетом поверх синего узкого платья, специально сшитого ради этого важного события. Она поправила локон, выбившийся из высоко уложенного узла, и переступила с ноги на ногу.
Елизавета чувствовала себя неуютно не только из-за десятисантиметровых каблуков, на которые становилась очень редко, но и потому, что все эти люди вокруг, в основном, конечно же, женщины, собрались здесь поговорить о ее новой книге.
Сегодняшнее волнение Лизы можно сравнить только с ее первой настоящей близостью с мужчиной. Только тогда у нее так же перехватывало дыхание и колотилось сердце. Но Принц остался в прошлом, а первая изданная за границей книга ждала своих читательниц на стеллажах старинного книжного магазинчика. Лизе до сих пор не верилось, что это реальность. Она еще раз ущипнула себя за руку.
Стоя возле маленького столика, отгороженная пространством и незнанием чешского языка, она, тем не менее, чувствовала ответственность за свое творчество. То, что все эти люди пришли сюда, когда могли потратить личное время где-нибудь в другом месте, свидетельствовало о многом, но, тем не менее, Лизе хотелось, чтобы мероприятие наконец-то закончилось.
К ней подошла организатор промоакции — симпатичная худощавая женщина в очках и сером костюме. Она на английском языке сообщила, что сейчас все начнется, но Лизе не о чем беспокоиться. От нее требуется лишь несколько предложений в качестве вступления и, возможно, пожелания собравшимся. Кроме нее выступит представитель издательства и иллюстратор. Затем автор получит возможность пообщаться с читательницами и раздать автографы.
Лиза вымучено улыбнулась и кивнула.
— Трясешься?
Она смерила появившуюся парочку нарочито гневным взглядом. Громов застегнут на все пуговицы, лишь узел галстука слегка сдвинут в сторону. А Камилла…
— Неужели вы… — несмотря на то, что Лиза говорила шепотом, ей пришлось прокашляться. — Но где?
— Было бы желание.
— Я тут места себе не нахожу, а она! Забыла? Тебе скоро в роддом!
— Хватит ворчать, еще четыре месяца впереди. Я не дура, чтобы лишаться радостей семейной жизни.
— Вот! Вам давно пора узаконить свои отношения. ЗАГС, свадьба и все такое.
— Ты забыла медовый месяц.
— Медовый месяц у вас уже был.
— Значит, будет второй. Но… время еще не пришло.
— Ками, твой живот…
— Оставь его в покое. Он мне нравится и Гоше — тоже. И перестань нервировать женщину в положении.
Лиза открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала. Во-первых ее подруга права, а во-вторых…
Позади пестреющих нарядами женщин промелькнула и исчезла стройная широкоплечая мужская фигура. Эти темные вьющиеся волосы…
Нет, это не он. Ей показалось. Что такой мужчина станет делать на презентации женской книги?
Мероприятие прошло на «Ура!» Лизе удалось вымолвить несколько фраз на приличном английском и даже понять, что все остальные выступающие хвалят ее книгу. Щеки Елизаветы горели от смущения, но душа ликовала — все удалось как нельзя лучше. Если весь тираж будет разлетаться так же, как та сотня экземпляров, которая еще сегодня утром лежала на прилавках магазина, то она окончательно почувствует себя удовлетворенной. И счастливой. Почти.
Она сидела за столиком и с энтузиазмом раздавала автографы. Первый час. Потом у нее заболела шея, потому что Лиза пыталась одарить улыбкой и вежливым взглядом каждого, кто подсовывал ей книгу. Наконец, улыбка превратилась в гримасу, а голова отказывалась подниматься. Она находила в себе силы лишь спрашивать у почитателя ее таланта имя и выводить пожелание на первой страничке книги.
— Рафаэль.
Ручка вывалилась из ее уставших пальцев и закатилась под стол. Замерев, Лиза наблюдала, как Раф сгибается в своем шикарном костюме, залезает под стол, а затем появляется оттуда, держа ручку двумя пальцами. Все происходящее казалось каким-то нереальным, похожим на сон, поэтому едва уловимое прикосновение теплых пальцев к ее щиколотке Лиза восприняла как навеянное ощущение.
Он оказался именно таким, каким Лиза его запомнила — совершенно неотразимым. И ее реакция на него тоже не изменилась. Она заставила себя оторвать взгляд от его синих глаз и взять ручку, пытаясь обуздать внутреннюю дрожь.
— Так и писать?
— Можно Раф.
— Да, конечно.
Ее рука замерла над бумагой — Лиза забыла, что должна написать кроме имени.
— Пиши так, как тебе удобнее. Или просто Рафу от Лизы. Или… ничего не пиши.
Она вывела дрожащими пальцами «Рафу от Лизы», захлопнула книгу и протянула мужчине. И только потом подняла глаза.
