— Вы же знаете, конечно, не хотел, — резко ответила она и уселась, не ожидая приглашения, в одно из кресел у камина.
— Он заботится о тебе, — пожал плечами Джайлс.
— Или лучше знает вас, чем я, — отрубила она, не желая обсуждать с ним Натана.
Джайлс, сидящий в ближнем к камину кресле, сейчас выглядел намного лучше, чем утром — щеки порозовели, в глазах появился блеск.
— А ты хочешь знать меня лучше, Брайана? — спросил он.
— Я хочу знать, что было много лет назад.
Он кивнул.
— И ты думаешь, я расскажу об этом?
— Я знаю, что вы все расскажете, — уверенно ответила она.
Джайлс откинулся к спинке кресла.
— Не все, девочка. Всего я не знаю. Но то, что я знаю, я расскажу, — добавил он, не давая ей возразить. — Так что сиди тихо и прикуси свой язычок, пока я не закончу. Ты на это способна?
Она криво улыбнулась.
— Вы, очевидно, думаете, что не способна!
— Нет, — он тяжело вздохнул. — Удивительно. Ты росла не с Ребеккой, а в совершенно другой семье, ты даже никогда не видела своей родной матери, и все же ты так похожа на нее. Причем не только внешне. Глядя на тебя и слушая, как ты говоришь, можно подумать, что не было этих долгих лет, и я опять говорю с ней. Я рад, что ты решилась приехать сюда, Брайана. Не смотри так беспокойно. Я не такой уж сентиментальный. Я слишком стар для этого. Я прожил большую часть своей жизни, и ничего не могу исправить. Люди, которые могли бы простить меня, умерли, и я теперь жду только встречи с ними.
— Рассказывайте, — попросила Брайана.
— С чего начать?.. — Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. — Наверное, с неуклюжего сына фермера, полюбившего дочь хозяина земли, на которой стояла ферма его отца. Как ты понимаешь, Брайана, это был я, — слегка насмешливо заговорил он.
Она хотела сказать, что догадалась, но, вспомнив обещание, промолчала и продолжала слушать.
— Джоанна была неотразима. Золотоволосая, с голубыми глазами — ей было девятнадцать лет, на десять лет младше меня. Ее семья обычно жила здесь каждое лето, и я влюбился в Джоанну на несколько лет раньше, чем она обратила на меня внимание. Вот почему я никак не женился, к большому огорчению моих родителей. Но однажды летом все изменилось, — его голос потеплел. — Джоанны не было целый год, она заканчивала школу или что-то другое, и, когда она летом вернулась сюда, мы стали вместе кататься верхом. Как я был счастлив в это время, счастлив с Джоанной! Она, казалось, чувствовала то же самое. Это, в конце концов, придало мне смелости, и я сделал ей предложение.
В голосе Джайлса слышались отзвуки давней любви, и Брайана почувствовала, как на ее глазах вскипают слезы, но она взяла себя в руки и не прерывала рассказ.
— Я был удивлен, когда она согласилась, но не удивился, что ее семья была против — нам пришлось пожениться тайком. Джоанна уверила меня, что для нас это единственная возможность. Сразу скажу тебе, что это похоже на историю Ребекки, — он с грустной улыбкой встретил вопросительный взгляд Брайаны. — Увы, Ребекке в такой же момент я не смог помочь… — Он помолчал. — Семья Джоанны была в бешенстве от нашей женитьбы, но, немного успокоившись, они выделили нам этот дом. Джоанна была опять принята в семью, но меня там не принимали. Они так никогда и не простили, что я украл у них дочь. Все считали, что наш брак будет недолгим, и каждый из них делал все, чтобы его испортить, — он печально покачал головой, вспоминая прошлое.
Он, наверное, почти видел себя молодым парнем, полным восторга и счастья оттого, что, наконец, женился на той, которую любил.
— И тогда я обнаружил, что Джоанна, выходя за меня замуж, уже не была невинной. Вот почему она была такой безрассудной и непокорной родителям — у нее была любовная связь, которую пришлось разорвать, потому что этот мужчина был женат.
Брайана ошеломленно уставилась на него. Это была такая же история, как двадцать один год назад… Обстоятельства были немного другими, но достаточно похожими, чтобы считать это невероятным совпадением.
Джайлс стойко встретил ее взгляд.
— Я не знал этого до свадьбы, но жребий был брошен — родители Джоанны отдали нам этот дом, и мы оказались соседями ее бывшего возлюбленного.
Брайана не сводила с него широко открытых глаз. Соседи?.. Но соседям были только Питер и Маргарет Лэндрисы! Значит — Питер Лэндрис?..
Джайлс заметил выражение ужаса на лице Брайаны.
— Теперь тебе ясно, почему я не хотел, чтобы Натан присутствовал при нашем разговоре?
Она с трудом проглотила комок в горле. Этого не может быть, это просто невозможно. Она вспомнила озлобленность Питера Лэндриса, когда он рассказывал о печальной супружеской жизни Джоанны и Джайлса и то, как он рассматривал Брайану, напоминавшую ему Ребекку. Или… Джоанну?
Джайлс закашлялся.
— Я был поглощен ревностью, хотя Джоанна постоянно уверяла меня, что их связь была разорвана задолго до свадьбы, что она любит меня, а не Питера. Я не верил ей, не мог поверить, что можно полюбить такого неотесанного парня, как я, после Питера Лэндриса.
Я делал все, что мог, чтобы держать Джоанну при себе — сейчас даже трудно вспомнить все те безумства, которые я выкидывал! Мы были постоянно вместе, и я близко никого не подпускал. Даже когда она забеременела и родила нашу дочь, я не мог остановиться, добиваясь ее любви, — его лицо болезненно исказилось при воспоминании о тех муках. — Ты веришь, что я говорю правду? — хрипло спросил он сидящую молча Брайану.
О да, она ему верила! Как можно было не поверить! Он потерял все, его безумная ревность не только разъедала его душу, но и погубила всех, кого он любил.
Она кивнула, ее сердце сжималось от жалости к человеку, который так глубоко любил.
— Ребекка, подрастая, возненавидела меня, — продолжал Джайлс бесстрастно. — Это было ничуть не удивительно. Я все время отдалял ее от матери. Джоанна и я много путешествовали, подолгу жили в самых разных местах. А когда мы были дома, я очень мало времени уделял Ребекке, вполне удовлетворяясь обществом Джоанны. Джоанне, наверное, было очень трудно удержать равновесие между положением жены и любовью к дочери. А потом Джоанна умерла. — Его голос заметно вздрогнул, он опять в душе переживал смерть жены, которую так любил. — И все безумства ушли вместе с ней.
Все безумства были бесполезны… Как трагично. Все попусту. И вокруг — абсолютное одиночество…
— Я остался, — бесстрастно продолжал Джайлс, — жить без надежды на счастье. И с тринадцатилетней дочерью, чья ненависть была мне возмездием! И не говори мне, Брайана, что все могло быть по-другому, — воскликнул он, видя на ее лице страдание. — Я думал об этом. Многие годы. Потому что, веришь ли, что бы люди не говорили, но Джоанна любила меня. Она никогда не стала бы терпеть мои выходки, если бы не любила меня.
