— Я помещу тебя в комнате для гостей. Думаю, что будет лучше всего, если завтра ты поедешь со мной на станцию. Сможешь подняться, одеться и быть готовой позавтракать в половине седьмого?
Леонора чувствовала себя слишком измученной, чтобы спорить о чем-либо.
— Да, если в комнате есть будильник и он работает.
— Я все устрою.
Приняв окончательное решение, он вылез из машины, прихватив с собой чемодан Леоноры, и открыл ей дверь прежде, чем она сообразила выбраться сама.
— Спасибо, — пробормотала Леонора, ступая неверными ногами на землю.
— Хочешь опереться на мою руку? — вежливо предложил он.
— Со мной все в порядке. Я просто устала.
Слишком устала даже для того, чтобы хотя бы попытаться понять, какие чувства испытывает сейчас Эдвин, что думает о ней. В нем было слишком много всего: доброта, заботливость, жесткость и вместе с тем ответственность в принятии решений, умение управлять ситуацией, уважая, однако, при этом мнение других людей.
Леонора и желала опереться на него, и боялась, как бы не дать повода для того, чтобы Эдвин посчитал ее за женщину, описанную Микки Стюартом, позволившую, к примеру, переспать с собой вчера, чтобы получить защиту сегодня.
Хотя это было совсем не так.
Оставалось надеяться, что Эдвин понимает, что это была лишь неконтролируемая вспышка страсти, спровоцированная его мужскими достоинствами, только и всего. Хотя, по правде говоря, едва ли можно винить его за эти сомнения. В нее было брошено достаточно грязи, что-то обязательно прилипло, и Микки, без сомнения, приложил к этому все старания.
Боясь коснуться Эдвина хотя бы случайно, Леонора держалась на безопасном расстоянии от него. Войдя в дом, они прошли вдоль длинного центрального холла и свернули в отходящий под прямым углом коридор. Пройдя еще немного, он открыл одну из дверей, включил свет и поманил ее за собой.
Комната выглядела очень уютной, старинная медная кровать была накрыта лоскутным покрывалом, гардеробы и шкафы из прекрасно отполированного кедра придавали обстановке какой-то домашний вид. Впустив ее внутрь, Эдвин поставил чемодан у кровати и, подойдя к столику рядом, указал на стоящий на нем будильник.
— Половина шестого тебе подойдет? — спросил он.
— Да. Спасибо.
Заведя будильник, Эдвин указал на расположенную между двумя гардеробами дверь.
— Ванная здесь. Если хочешь, я могу приготовить тебе какое-нибудь горячее питье или...
— Нет. Мне бы только лечь в постель. Спасибо за заботу, Эдвин. Извини, что доставила тебе столько беспокойства!..
— Ты тут ни при чем, — многозначительно отрезал он. — Главное, забудь о Стюарте. Больше ты его не увидишь, обещаю.
Как раз это ее не очень страшило. Глядя, как Эдвин направляется к двери, Леонора вдруг почувствовала, что не может допустить, чтобы сегодняшние гнусные инсинуации оставили след в его памяти, посеяли сомнения в ее искренности.
— Эдвин...
Этот зов о помощи остановил его. Из-под нахмуренных бровей на нее глядели ожидающие продолжения глаза.
— Я никогда не пользовалась сексом... — Леонора помолчала, пытаясь найти нужные слова, способные исправить, возможно, сложившееся у него впечатление. — Как инструментом для получения выгоды.
— Леонора, если бы ты действовала подобными методами, то выбрала бы своей мишенью Чарли, — спокойно сказал он. — Тебе не о чем волноваться. Ни я, ни Чарли не имеем ни малейшего повода хоть в чем-то обвинять тебя. — На глаза ее навернулись слезы. — Ты завоевала право на нашу поддержку и защиту, — продолжил Эдвин. — Так что отдыхай спокойно, зная, что ты ее имеешь, а мы тебя не подведем.
Леонора кивнула, не в силах выговорить ни слова. Никогда в жизни никто не поддерживал ее так, как сейчас, не верил в нее до такой степени. Это почти позволяло ей чувствовать себя своей в семье Ридсов.
Эдвин ласково коснулся ее щеки.
— Я очень уважаю тебя за то, чего ты добилась в жизни, Леонора, — с явной симпатией произнес он. — Это говорит о сильной воле, о способности к выживанию. Не позволяй этому гнусному негодяю ломать твою жизнь, ты стоишь миллиона таких, как он. Стюарт — грязь, а ты золото. Поверь мне!.. Я знаю... — Взяв ее за плечи, Эдвин слегка пожал их. — Утро вечера мудренее. Хорошо?
— Хорошо, — внезапно охрипшим голосом повторила она.
Его губы искривились в легкой усмешке.
— И кто знает? Может быть, мы с тобой еще не закончили разговор о браке.
С этими словами он ушел.
Насколько все это было серьезно, Леонора не имела ни малейшего понятия, но одна мысль о такой возможности сняла отягчавший ее сердце груз.
Что ж, утро вечера мудренее.
На следующий день Леоноре не пришлось много стараться, чтобы забыть о Микки Стюарте. Она в буквальном смысле попала в другой мир. С безопасного места в кабине самолета Эдвина она наблюдала за волшебным искусством пилотов двух других самолетов, носящихся из стороны в сторону, выгоняя скот из-под деревьев и отгоняя его от водных артерий. Шум моторов сбивал их в стада и заставлял двигаться к загонам.
Внизу, на земле, сбившихся в кучу животных разделяли на отдельные группы, перегоняемые из загона в загон по мере того, как их число росло. К обеденному времени было обработано несколько сот голов, отправленных на накопительные дворы, на которых клеймили молодых телят и отбирали скот на продажу. За завтраком Эдвин рассказал ей, что на станции содержится около тридцати шести тысяч голов, из которых шесть ежегодно отправляется на рынки страны. Однако больше всего он гордился не этими цифрами, а своей программой разведения молодняка. В разных частях станции разводились разные породы, но в данном месте находились одни африкандеры, красивые животные красноватой масти, хорошо приспособленные к самому сухому климату.
Передвижение этих необычного цвета животных по бурой, выгоревшей прерии представляло собой незабываемое зрелище. В ремесле скотовода до сих пор оставалось множество древних приемов, привносящих элемент опасности. Дикая природа и непредсказуемость поведения полудиких животных, привыкших бродить там, где им заблагорассудится, как бы бросали человеку вызов. Однако вся эта процедура оставляла впечатление великолепной слаженности — люди и машины на земле, поддерживаемые людьми и машинами в воздухе, заставляли порядок брать верх над хаосом.
Так вот в чем заключалась жизнь Эдвина, подумала Леонора, пораженная самим размахом дела, пониманием людьми самой его сути, их опытом и умением предугадывать события, безошибочным выбором нужного места и времени, а самое главное, уникальной гармонией с окружающей природой.
