Софи извивалась и стонала, сгорая от желания. Потрясающие ощущения будили в ней все более низменные, дьявольские желания: низ ее живота был словно охвачен огнем, соски набухли и разрывались от блаженной боли, будто пронизанные невидимыми иглами, грудь отяжелела и порывисто вздымалась, жаждая большего.
Совершенно потерявшись в потоке эмоций, Софи вскинула руки и хотела обвить их вокруг шеи Джорджа, но он не позволил ей это сделать: резко прекратил целовать ее и отпрянул.
Софи растерянно, тяжело дыша, уставилась на него.
— Нет, моя милая, ты сама установила эти правила — никаких рук! — Губы Джорджа расползлись в довольной, издевательской улыбке.
Как прекрасно умел владеть собой этот человек! Это устрашало. В его глазах уже не было страсти, вожделенного огня. Лишь расчетливость и цинизм. Оказывается, все это время он преследовал единственную цель — возбудить Софи, довести до грани, спровоцировать на нарушение выдвинутого ею же условия.
Неужели для него это не составило труда? Бесчувственная машина! — думала, содрогаясь от обиды и разочарования, Софи.
Джордж невозмутимо поправил волосы и вновь удовлетворенно улыбнулся.
— Правила есть правила, Schatz. Причем ты сама их придумала. — Он смотрел на нее холодным, насмешливым взглядом. — Самолет вылетает в десять утра. Я заеду за тобой за полтора часа. Будь готова.
Софи ничего не отвечала. Ей казалось, если она откроет рот, из груди вырвется крик отчаяния и злобы. Крик неутоленной страсти.
— Мне кажется, ты готова пожалеть о том, что выдвинула столь необдуманное условие, милая, — невозмутимо сказал Джордж.
А через минуту уже захлопнул за собой входную дверь.
На протяжении какого-то времени Софи еще стояла у стены, таращась в пустоту. В ее голове не было мыслей, а в душе — чувств и эмоций. Страшное, неведомое ей ранее душевное и физическое опустошение все крепче обвивало ее руки и ноги невидимыми скользкими щупальцами.
Совершенно обессилевшая, она сползла вниз и упала на пол, закрыв лицо руками. Из ее груди вырвались безутешные рыдания. Подобно ребенку, у которого отобрали любимую игрушку, она долго плакала, ничего не понимая, не представляя, что ждет ее завтра.
Погода стояла великолепная.
Софи сидела в удобном шезлонге, греясь на солнышке, пребывая в мечтательной полудреме.
— София! София! — послышался радостный детский крик, и Софи открыла глаза.
Маленькая Хильдегард в ярко-розовом купальнике, украшенном голубыми рюшами, бежала к бассейну, держа в руках большую надувную утку.
— Пошли со мной плавать, София! — лицо девочки сияло безмятежной радостью.
Софи улыбнулась.
Никогда раньше ей не доводилось общаться с детьми. Младших сестер и братьев у нее не было. Друзья и подруги еще и не помышляли о потомстве.
Однако с Хильдегард они нашли общий язык с первого дня знакомства.
Эта девочка сразу запала Софи в душу. Любознательная, живая, ласковая — она казалась ей неземным созданием. Хильдегард тоже быстро привязалась к подруге папы, приехавшей с ним из далекой Америки. И была готова проводить с ней бесконечно долгое время. Отец позаботился о том, чтобы дочь училась говорить и по-английски, и по-немецки с самого раннего возраста, поэтому Софи могла общаться с ней на родном языке.
Голубая прозрачная вода встретила Софи и Хильдегард приятной прохладой. Софи усадила малышку на надувную утку и покатила по поверхности, быстро, почти бегом двигаясь спиной вперед. Хильдегард смеялась и колотила по воде смуглыми упитанными ножками. В воздух взлетали фонтаны прозрачных капель, в свете солнца казавшихся хрустально-золотыми.
Устав от бега, Софи остановилась и протянула девочке руки. Та с радостью спрыгнула с утки и бросилась на шею Софи.
Удивительно, как это дитя походило на отца. У Хильдегард были те же глубокие прозрачносерые глаза с темными пятнышками, обрамленные густыми ресницами, тот же нос, те же губы. Единственное, что отличало ее лицо от лица Джорджа, так это маленькие, детские размеры и девичье изящество линий.
Девочка ловко переползла на спину Софи и крепко обхватила ручками ее шею.
— Поплыли? — крикнула Софи.
Хильдегард залилась звонким смехом.
— Да! Да!
Джордж, как обычно, в этот день проснулся рано. Просмотрев скопившиеся бумаги и проведя телефонные переговоры с несколькими особо важными клиентами, он выпил кофе и решил прогуляться по саду.
Со стороны бассейна доносился заразительный хохот — женский и детский. Смех наполнял утреннюю прозрачность воздуха каким-то волшебным, манящим звоном.
Остановившись на выложенной гранитными плитами аллее, Джордж задумался. Было в этой беззаботной радости что-то неприятное.
Ревность! — догадка пронзила его сознание острой стрелой. Он ревновал Софи к собственной обожаемой дочери…
В то утро, когда Джордж зашел за Софи перед вылетом из Питтсбурга, дверь ему открыла как будто совершенно другая женщина. Нет, выглядела она точно так же, как Софи. Но держалась крайне строго и сдержанно.
Такие отношения между ними сохранялись до сих пор. Они здоровались по утрам и целовали друг друга в щеку, по вечерам обменивались пожеланиями доброй ночи и расходились по разным комнатам.
Софи понравилась всем родственникам Джорджа. С Юлией они вступили в оживленную беседу, как только познакомились, а теперь превратились в настоящих подруг. Томас при первой же возможности присоединялся к их болтовне, и все трое вели себя так, будто знали друг друга не один десяток лет.
Мать Джорджа не переставала умиляться «очаровательной девочкой», а отец смотрел на нее с добродушным одобрением. Даже мать Маргарет изъявила желание с ней познакомиться, а увидев, так растрогалась, что в глазах у нее заблестели слезы.
Джордж умирал от ревности. И сходил с ума от желания.
Смех не прекращался. Прерывали его лишь восторженные крики и возгласы. Все это сопровождалось громким плеском воды.
Джордж свернул с аллеи и направился к бассейну.
Завидев отца, Хильдегард чмокнула Софи в щеку, подплыла к лестнице, выбралась из воды и бросилась ему навстречу.
— Ты видел, как мы плавали, папа?
— Ты не утомила Софи, солнышко? — спросил Джордж, поднимая маленькую дочку на руки.
— Нет, нет! Нам весело! Здорово! — с уверенностью ответила Хильдегард.
Софи вышла из бассейна. Отдохнувшая и загоревшая, она стала еще аппетитнее. Покрывавшие ее стройное тело прозрачные капли воды блестели сейчас на солнце, как маленькие бриллианты.
На ней был потрясающий купальник, он плотно облегал ее фигуру и выгодно подчеркивал все ее прелести. В нем она выглядела сногсшибательно.
