– Мы направляемся в Литхоуп-Глен, где нас никто не найдет, – сообщил Робби своим людям. – Как только вернетесь в Эдинбург, пошлете записку в Голландию, моему брату, и расскажете о моих планах. Только не путешествуйте днем. Аргайлл уже повсюду разослал своих шпионов.
– Моссбернфорд-Форестдаст вам укрытие, по крайней мере на сегодня, – заметил Холмс.
Робби кивнул.
– И пусть врач осмотрит руку. – Холмс вручил Робби сверток с повязками и лекарствами, собранными миссис Битти. Рукав его куртки был насквозь пропитан кровью. – Вы все равно не сможете ехать дальше, не оставляя следа.
– Я предупрежден, Холмс, – ответил Робби, слегка улыбаясь, хотя боль терзала его все сильнее. – Графиня позаботится о том, чтобы твои приказы были выполнены.
– Как только мы остановимся, – твердо пообещала она. – Я и без того едва сдерживаюсь.
– Ну вот видишь, – ухмыльнулся Робби.
– Будьте осторожнее. Даже в горах вас могут увидеть пастухи или дровосеки. Теперь, когда Аргайлл не стесняется покупать свидетельства людей деньгами или угрозами, никому нельзя верить.
– Ты прав, и мы будем стеречься каждого шороха.
– Я пообещала детям, что мы увидимся через две недели, – вмешалась Роксана. – Не могли бы вы попросить кого-нибудь рассказать Амелии обо всем, что случилось?
– И передай, что через две недели мы поедем на север, – добавил Робби.
Роксана покачала головой:
– Это не обязательно, Холмс. Дети поймут, если Амелия поговорит с ними.
Холмс почтительно кивнул:
– Мы обязательно все ей расскажем.
Когда первые бледные лучи солнца осветили горизонт, Робби и Роксана вновь отправились в путь. Ландшафт, состоящий из невысоких холмов, мелких речек и долин, поросших маленькими рощицами березы и дуба, был абсолютно безлюден, но до Моссбернфорд-Форест еще оставалось много миль, у них же имелось чуть меньше часа, чтобы найти убежище.
А тем временем Аргайлл, ехавший между воинами Карров, замышлял месть. Он мысленно вспоминал карту южных графств и отмечал лучшие места, где беглецы могут спрятаться. В такой маленькой стране, как Шотландия, долго скрываться невозможно. Он велит разослать по всей стране объявления о поимке преступника с предложением награды за Робби Карра, живого или мертвого. Молодой граф и без помощи Аргайлла объявлен вне закона. Что же до прекрасной Роксаны... она тоже заплатит за все причиненные Аргайллу неприятности. И за его унижение...
Сначала он отстегает ее кнутом, не так сильно, но достаточно для того, чтобы преподать урок смирения. И серебряный ошейник ей тоже не повредит. Да еще такой, к которому можно пристегнуть цепь. И тогда он сделает так, чтобы она предлагала себя, когда и где он пожелает. Может, он даже заставит Робби Карра наблюдать... если его привезут живым.
После таких мыслей Аргайллу пришлось поерзать в седле, чтобы немного успокоить вздыбленную плоть: слишком ярки оказались чувственные фантазии.
Робби Карр все больше слабел от боли, вызванной сменой повязки. Он и Роксана нашли убежище в хижине дровосека, грубо сколоченной из бревен и крытой мхом. Рука его опасно распухла, плоть побагровела и была горячей на ощупь. Роксана едва не ахнула при виде ужасного зрелища.
Поняв, что дело плохо, Робби выругался. Пришлось стиснуть зубы, пока Роксана промывала рану бренди.
– Тебе нужен доктор.
– Никакого доктора! – Робби судорожно вздохнул. – Миссис Битти положила в сумку мазь, Обработай рану.
– Возможно, нарыв следует вскрыть.
– Сделаем это позже. Я искупаюсь в озере рядом с Литхоуп-Глен. Его вода творит чудеса.
– Нам еще долго ехать?
– Целую ночь.
– Осмелимся ли мы путешествовать сегодня?
Роксана сомневалась, что к вечеру Робби будет способен сесть в седло.
Он оглядел рану и густую поросль деревьев.
– Перевяжи руку, и мы поедем к опушке.
Бледный как полотно, он поковылял к лошади. А когда садился в седло, едва не потерял сознание.
– Дай мне выпить, – прошептал Робби, вцепившись обеими руками в луку седла.
Сердце Роксаны сжалось от страха, однако она поскорее вытащила из седельной сумки серебряную фляжку с бренди, Робби может умереть от загноившейся раны, и все потому, что у нее не хватило решимости отослать его. Ей стоило бы думать о чем-то еще, кроме собственного удовольствия! Следовало еще в первую ночь настоять, чтобы он покинул Эдинбург!
– Я бы все равно не уехал, – прошептал Робби, словно прочитав ее мысли.
Роксана растерянно уставилась на него.
– Ты не виновата. Ни в чем. И со мной все будет хорошо. – Он вымученно улыбнулся. – После того... как я выпью.
Роксана поспешно сунула фляжку в его руку. Робби одним, глотком осушил половину содержимого.
– Вот теперь лучше, – со вздохом заверил он, зубами закрывая пробку, висевшую на цепочке. – Брось волноваться, дорогая, все не так плохо. Это не первая моя рана, А теперь – вперед.
Робби допил бренди из первой фляги и опустошил вторую, прежде чем они добрались до опушки леса. Немного приглушив боль, он даже порозовел и смог слегка двигать рукой.
– Нельзя ли ехать проселочными дорогами? – спросила у него Роксана, чувствуя необходимость поскорее добраться до безопасного убежища. – Даже если кто-то увидит нас, мы сможем его подкупить, чтобы он забыл о том, что видел.
–.Аргайлл путешествует в сопровождении устрашающего количества солдат, – пояснил Робби. – Не уверен, что кто-то из местных жителей сумеет выдержать такое давление. Может, даже и к подкупу прибегать не придется.
– Но приграничные жители терпеть не могут солдат. В особенности горцев. Думаю, нам можно рискнуть путешествовать днем.
– Не стану спорить.
Робби понимал, что сил у него осталось не много. И даже бренди не поможет ему еще один день удержаться в седле.
– Как ты себя чувствуешь? – прошептала Роксана, встревоженная таким быстрым согласием.
– Если я потеряю сознание до того, как мы подъедем к Бранденлосу, привяжи меня к седлу, оставайся на той дороге, что справа от Аппер-Хинд, и продолжай ехать до выступа на вершине холма. Только тогда приводи меня в чувство, и я доведу нас до цели. Там всего несколько миль.
– Тебе нужен доктор.
– Я не могу никого подвергать опасности. И доктор все равно тут не поможет. Доставь меня к озеру у Литхоуп-Глен и затащи в воду.
Роксана взяла поводья его лошади, и Робби не стал спорить, что испугало ее еще больше.
Следующие несколько часов они ехали молча, если не считать редких случаев, когда на перекрестках Робби тихо указывал «налево» или «направо» или показывал на веху, на случай, как говорил он, «если это понадобится ей потом».
