Я никому не позволю ее обидеть.
Думаю, мало что может проскользнуть мимо вас.
Джейк понял. Бак кивнул на руку Джейка на бедре Сары, затем наклонился и поцеловал сестру.
Похоже, что она в хороших руках.
Приятно было поболтать с вами, Бак.
Джейку хотелось уйти, пока он еще мог вести себя прилично.
Приятно было повидать тебя, Трусишка.
Бак сунул руки в задние карманы джинсов и направился, насвистывая, к стройной блондинке, окруженной детьми, трясущими больших рыбин на веревках.
Несмотря на прохладу, веявшую от реки, у Джейка пот струился по шее. Ему хотелось бежать. Внутренние часы тикали, как часовой механизм бомбы.
Сара подошла к Николасу. Солнечный свет нимбом окружил ее и мальчика. Мать и ребенок казались Джейку далекими и нереальными, как картина, которую он видел в музее, приглушенные тона, размытые силуэты.
Он заметил ласковую улыбку Сары, когда она легко коснулась волос Николаса и ущипнула его за ухо. Такая тоска и нежность были в ее лице… Столько сожаления… Джейк увидел все это в одно болезненное мгновение.
Его время истекло.
Джейк ждал удобного момента.
— Когда я увижу настоящих живых индейцев? — спросил Николас, зажатый между Сарой и Джейком на сиденье грузовика.
Джейк вел грузовик, положив одну руку на спинку сиденья, чтобы перебирать легкий материал рукава Сары между пальцами. Это был его якорь.
Он мрачно подумал, что, как только скажет ей правду, потеряет Николаса, но не мог больше выдерживать вид ее страдальческого лица, когда она смотрела на мальчика. Нет, не сейчас. Только не в присутствии Николаса. Он найдет более подходящий момент.
Указав на маленькую девочку в длинной полосатой юбке, Сара ответила. Резервация индейцев находится в округе Глейдс. Многие дети, с которыми ты ловил рыбу, семинолы.
― А где их луки и стрелы? — разочарованно спросил Николас.
Мирные индейцы не вписывались в его представление о приключениях.
Сара сменила тему.
Николас, ты знаешь, что семинолы — единственное непокоренное индейское племя? Может быть, ты увидишь на параде их вождя.
Ну, хоть что-то. Когда мы отправимся на борьбу с крокодилами? И родео?
Джейк не смог удержать улыбку, когда Сара посмотрела на него, призывая помочь, и сказала:
Я думаю, нам надо поесть — не мороженое! — перед парадом, хорошо?
―Да.
Остановившись в дорожной пробке, Джейк рассматривал людей, проходящих мимо по тротуару. Со ступеней здания суда в классическом греческом стиле им помахала какая-то маленькая женщина.
Привет, Кристэл Дрейк! — крикнула Сара.
Королевские пальмы, капустные пальмы и дубы обрамляли мирную картину.
Этот город выглядит именно так, как я представлял себе старый южный город.
Вот почему я осталась здесь. Большая часть Флориды забита туристами и застроена. Я люблю маленькие города.
Сара разломила пластинку жвачки на три части.
Джейк сунул свою долю в рот. Корица защипала язык, но он был благодарен горечи, пронзившей душившее его оцепенение.
Будет дождь. Тогда он и Сара смогут вернуться домой и поговорить. Что случится, когда он заставит ее сказать правду, кто знает? Может, он поцелует ее и будет ласкать, пока она не поймет, что ничто другое не имеет значения. Ни то, что она сделала, ни то, чем был он. Ничто не важно, кроме того, что он с ней, а она — с ним. Он ударил ладонью по рулевому колесу.
Джейк? — тревожно воскликнула Сара.
Он выдавил улыбку.
Я, кажется, тоже проголодался. Где ты хочешь поесть?
Она пожевала большой палец. Это у нее Николас перенял вредную привычку?
Как насчет жаркого на свежем воздухе?
И содовой?
Почему бы и нет? Ты уже набил живот мороженым, так какой вред тебе сможет причинить абсолютно бесполезная вода?
Я не знаю, — серьезно ответил Николас. — Давай посмотрим.
Сара закатила глаза.
Хочешь, я привяжу к нему веревку, чтобы ты мог подвесить его на потолке, когда захочешь спать?
Он сорвется, я думаю. Лучше я пошлю его к тебе.
Джейк посмотрел на Николаса, барабанящего по крышке ведра, и постарался не думать о Саре в постели.
Она потянулась. Более бледная кожа на внутренней стороне руки привлекла его взгляд. Ему хотелось последовать за этой светлой линией до ее исчезновения в рукаве блузки и дальше. Точно сам по себе, палец Джейка пощекотал тонкую руку. Сара вздрогнула, ресницы на мгновение опустились.
Замерзла?
Она покачала головой.
Джейк обхватил ее плечо и отказался думать о других местах, скрытых блузкой.
Пока он не раскрыл ей правду, надо быть настороже. Он не может больше позволять себе касаться ее. И раньше не должен был, противно напомнил внутренний голос. Хоть бы все это скорее закончилось.
Они нашли клетку для лягушки и, поддавшись просьбам Николаса, купили крохотный собачий свитер и шотландский берет для Ф. Рогги, как назвал мальчик лягушонка. Натягивая маленький свитер через шишковатую голову Ф. Рогги, Джейк проклинал собак и лягушек.
Мне кажется, что его шея не подходит для свитеров, — хмыкнула Сара, когда под свитером скрылось все, кроме немигающих глаз.
Нет, он хороший. Я люблю его, а он любит меня.
Николас смотрел в глаза Ф. Рогги.
Может быть, свитер давит? Похоже, что ему не нравится.
Джейк решил помочь Саре. Ей было необходимо несколько секунд, чтобы прийти в себя. Каждый раз, взглядывая на лягушку, она начинала хихикать.
Но он не успел.
Давай подождем и наденем свитер прямо перед парадом. Я не думаю, что лягушонку нравится наряжаться, — сказала Сара, смеясь и переводя взгляд с лягушки на Джейка и обратно.
Хорошо. Что тут такого смешного?
Джейк невольно рассмеялся вместе с ней. Никогда он еще не смеялся так по-дружески ни с кем, пока не встретил Николаса… и Сару.
Ему приходилось сопротивляться не только физическому влечению к ней.
Ухаживание. — Она снова захихикала. — Помнишь ту старую песню — «Лягушка пошла на свидание»?
Помню, но зеленый просто не мой цвет.
Ее улыбка растапливала лед в его душе.
Да, действительно.
Может, если ты поцелуешь меня, я превращусь в принца.
Он хотел, чтобы его слова прозвучали легкомысленно, однако они получились серьезнее — тревожащие, намекающие на что-то, о чем он старался не думать, но ему понравилось, как смягчилось ее лицо.
Правда. У тебя душа принца, Джейк Донелли.
Ее синие глаза потемнели от чувства, которое он не мог определить.
Все ты, Сара. Ты — волшебница, — прошептал он губами, пересохшими от мимолетного видения того, что могло бы быть между ними.
