Мне противно это говорить, но нужно втереться в доверие.
— Это правильно, — снисходительно кивает Рустам. — И Дахи я, конечно, тоже понимаю, в плане постели. Но зачем жениться?
— Ты же знаешь, отец поддержал его…
— Знаю! Конечно, дело ясное, яблоко от яблони…
В этот момент у меня слегка сдают нервы, и я ляпаю:
— Рустам, если только один волос упадёт с головы моего сына…
— Не упадёт. Я его не трону. Это твой сын, и я уважаю тебя, Зойра. Если кто и достоин уважения в этом доме, то это ты.
Под моим испепеляющим взглядом Рустам потянулся к столу и взял в руку бокал с розовой водой. Кажется, я очень вовремя зарядила обстановку…
Глава 37.
Дневник пани Беаты
13 июня 1968г
Этой ночью наконец всё случилось. И я поняла, какой дурой была всё это время. Наверное, мои подруги просто не в курсе, что такое настоящая боль.
Не то чтобы было совсем не больно, но это длилось недолго, в одном небольшом месте, и просто тонуло, как камешек, в океане совсем других ощущений. Что творил со мной этот мужчина — трудно описать словами. Он словно пытался меня съесть, но не больно, а так… сладко. По телу разливалось ощущение… даже не знаю, с чем его сравнить. Приятное до невыносимости. И такая дрожь, и жар, и расслабление одновременно с напряжением — и непонятно, чего больше.
Он целовал меня без остановки — лицо, руки, грудь, живот и даже ноги. Подумать только, господин целовал ноги своей рабыни… да с таким сладострастием, будто я богиня, или самое вкусное на свете блюдо, или сделана из чистого золота. Кажется, на мне не осталось ни одного сантиметра, где не побывали бы его губы… И руки от них не отставали.
Боль промелькнула короткой вспышкой, а потом меня изнутри заполнило чистое наслаждение. Его было, прямо скажем, многовато для моего неискушённого тела, но я всё равно стонала только от удовольствия, а мой господин каждый такой звук собирал с моих губ губами, попутно шепча что-то горячее и непонятное.
Джадир брал меня в своей спальне — очень богато и красиво обставленной комнате. Правда, рассмотреть её толком мне вчера не удалось — столько неудовлетворённой страсти скопилось в моём господине, что он просто утопил меня в ней. А сегодня утром жестами и словами на двух языках объяснил, что я теперь живу здесь. Так что у меня есть предостаточно времени, чтобы как следует освоиться.
Признаюсь честно, мне страшно. Я не знаю, что меня ждёт в этом доме и буду ли я счастлива с паном Насгуллом, но я сама сделала этот выбор — мне с ним и жить.
20 июня 1968г
Всё не так уж плохо. Я живу, как настоящая госпожа: за мной ухаживают служанки, и мне позволено перемещаться по дому, в сопровождении огромного охранника. Я хожу гулять в сад, каждый день принимаю ванну со всякими ароматическими маслами, а вечером пою для моего господина — иногда мы составляем дуэт. А после он ведёт меня в спальню и доставляет там массу удовольствия. Честно признаться, я не ожидала, что он такой… внимательный и нежный. Что ему есть дело до того, что я чувствую во время нашей близости.
Фания продолжает обучать меня языку, а ещё — вышиванию и рисованию. Мне не приходится скучать в доме господина.
27 июня 1968г
Сегодня Джадир, при помощи английского словаря и других ухищрений сообщил, что хочет жениться на мне. Я не ожидала такого, это просто удивительно. Для того, чтобы провести законную процедуру, мне нужно вступить в его веру. Я никогда не была религиозной и впредь вряд ли стану, но господин утверждает, что это и не нужно. Думаю согласиться. Что уже мне терять?
2 июля 1968г
Подготовка к свадьбе идёт полным ходом, а я… похоже, беременна. Месячные задерживаются уже больше, чем на неделю. Ох, похоже, мне суждено родить Джадиру законного наследника…
14 июля 1968г
Сегодня пан Насгулл представил меня другим своим жёнам, и они совершенно определённо ненавидят меня, хотя и видели в первый раз. И это они ещё не знают, что я жду ребёнка. Теперь уже точно, меня даже врач осмотрел. Джадир очень доволен, улыбается мне постоянно, и просто чудо, как идёт улыбка моему косматому медведю…
30 июля 1968г
Ну вот и всё, я официально стала панной Насгулл, а мой малыш будет законнорожденным ребенком Джадира. Это не может не радовать: представляю, как в этой стране относятся к бастардам, рождённым белой рабыней.
Мы с мужем научились более или менее сносно объясняться друг с другом на его языке, но я точно никогда не стану говорить на нём хорошо — уж больно сложный и странный, не похож по строению ни на польский, ни на английский. Впрочем, последний я тоже так и не выучила толком.
Сегодня я ясно и чётко почувствовала отношение старших жён к себе. Они якобы поздравляли меня со свадьбой, но при этом одна чуть не сломала мне плечо, обнимая, а другая шепнула на ухо: "дрянь", — и ещё что-то, чего я, к счастью, не поняла. Мне ведь нельзя волноваться.
Мой господин стал намного сдержаннее в постели, что даже немного огорчает меня, но он очень бережёт своего нового отпрыска — кажется, уже любит его больше, чем я. Это так мило…
ЕВА
Я пропустила несколько записей, в которых Беата описывала свою беременную жизнь в доме мужа: мелкие конфликты со старшими жёнами, знакомства с другими родственниками — и остановилась на интересовавшей меня дате.
16 апреля 1969г
Сегодня у меня родился сын. Халиб Терджан Насгулл. Подумать только, этот крошечный комочек со скрюченными ручками и ножками, слегка припорошенный темным пушком на голове, зовётся так гордо — аж двойным именем! Смешно. Но у меня сердце сжимается, когда я на него гляжу. И кажется, я заметила слёзы в глазах мужа, когда он смотрел на нашего с ним первенца. Поверить не могу, что Джадир может плакать. Да и сыновья у него уже есть…
Но я не представляю лучшего зрелища, чем мой косматый медведь с нашим маленьким медвежонком на руках! Халиб родился настоящим богатырём — 3,5 кг, 56 см, и орал на всю больницу так, что уши закладывало. Крепыш и красавец — так сказал мне доктор, который принял моего первого ребёнка. И я, кажется, действительно люблю его. Не доктора, а сына, конечно. Мой родной малыш…
ЕВА
У меня тоже заслезились глаза, прямо как у Джадира, от представления этой душещипательной сцены. Мой любимый супруг был когда-то новорождённым младенцем. Жданым, любимым. И сейчас ничего не изменилось. Я так жду его, так жду…
Глава 38.
Дело шло всё быстрее: я стала узнавать многие слова и фразы на польском — но меня всё больше охватывало нетерпение. Беата писала в дневник нечасто, однако я всё равно пролистывала страницу за страницей, словно ища чего-то. И нашла.
13 сентября 1974г
Меня с утра одолевают предвестники и, как назло, рядом нет ни мужа, ни Фании. Он в отъезде, а она сама на сносях, уехала к родителям. Время рожать, по словам доктора, — только через пару недель, но мне так больно…
Я не выдержала, открыла дверь, чтобы позвать на помощь и увидела Рустама. Смотрит на меня так странно, будто ждёт чего-то. Попросила его вызвать доктора — он куда-то убежал. Надеюсь, вызовет…
Пот течёт градом, а в глазах мутнеет…
умоляла со слезами уже саму старшую жену вызвать скорую. Она обругала меня и замахала руками. Непонятно, вызовет или нет, а у меня больше сил нет терпеть…
Это были последние строки. Она написала их накануне своей смерти. Смерти, в которой поучаствовал и Рустам, и его мать. Сердце моё сжалось от сострадания к бедной Беате, которую просто оставили умирать, а потом грудь залила холодная ярость. Я набрала на телефоне Дальхота. Зашипела в трубку:
— Я должна увидеть его! Мне нужно посмотреть этому мерзавцу в лицо!
— Слушаюсь, моя госпожа, — коротко ответил Дальхот и положил трубку.
А через несколько минут явился за мной лично. Мы миновали несколько коридоров, прошли на женскую половину и вскоре оказались в маленькой комнатке наподобие кладовки. Там находилось несколько мониторов, разделённых на кадры — съёмки с камер наблюдения. Один был развёрнут на весь экран — он показывал Рустама, сидящего в кресле и оживлённо жестикулирующего. Дальхот подал мне наушники, что лежали на столе, и я услышала, что говорил шурин:
