— Зря ты так, — печально откликнулась я, разрывая физический контакт. — О мёртвых людях нельзя высказываться дурно, да и вообще, Рустам был просто искалеченным человеком. У него была душа, но больная…
— Это точно, — кивнул Петя, не вняв моей просьбе. — Душевнобольной. Так и есть. Я ещё ни в ком не видел столько ненависти…
— Всё это в прошлом. Не будем больше об этом.
— Да, — Петя загадочно улыбнулся. — Ты права, будем о хорошем. У меня как раз есть для тебя приятный сюрприз.
Он отошёл к двери, заглянул за неё и махнул кому-то там рукой. Уже через несколько секунд в комнату вошла худая женщина, полностью закутанная в платье и платок, с некрасивым, но добрым и милым лицом. Следом за ней, робко пятясь бочком, явились моему вниманию двое мальчишек с очаровательными чёрными кудряшками на головах.
— Это Надия, Рауф и Марзук, — с гордостью представил мне свою семью Петя уже на местном языке. — Любовь моя, это Ева. Та самая. Жена господина Халиба Насгулла.
Надия тепло улыбнулась мне и протянула узкую ладонь с тонкими пальцами:
— Я очень рада с вами познакомиться! — сказала она с искренним чувством.
— Две самые важные женщины в моей жизни, — пробормотал Петя как бы себе под нос. — Я рад, что вы познакомились.
— Очень надеюсь, что мы и подружимся! — воскликнула я, и у меня защипало в носу. — Мой муж ведь может взять тебя обратно на работу, вам незачем возвращаться в тот город! — восторженно затараторила, не отпуская Надину руку.
— Нет, — Петя с улыбкой покачал головой. — Прости, Ева, но я не могу остаться. Все эти годы я мечтал о возвращении на родину, и теперь, когда путь открыт… Мои родители уже ждут…
— А как же Надия? — испуганно ахнула я.
Петя усмехнулся:
— Надия — моя жена, и, разумеется, поедет со мной.
Я перевела удивлённый взгляд на светящуюся счастьем женщину:
— И ты не боишься переезжать в чужую страну, с такой чуждой культурой?
— Нет, — улыбнулась она. — Вы ведь не побоялись…
— Я ужасно боялась!
— Ну вот и я примерно так же. Но у меня с Петером одна судьба на двоих, как и у вас с господином Насгуллом.
Я ещё раз крепко пожала её тонкую тёплую ладошку, а потом обняла, прошептав:
— Дай вам Бог счастья и удачи!
— Спасибо, госпожа, — губы Надии дрогнули, она отвернулась чуть в сторону и часто заморгала.
— Называй меня Евой, пожалуйста, — попросила я её.
Мы вместе пообедали, а потом торжественно проводили эту замечательную семью до машины. Они уехали на ту квартиру, где Петя жил уже год. Он пока не мог уехать из-за следствия, но планировал сделать это в ближайшее время, и Терджан обещал ему в этом поспособствовать.
После ужина мы с мужем уединились в спальне и долго лежали в обнимку, не желая отрываться друг от друга, пытаясь насытиться этой близостью и ощущением счастья, которое она нам дарила. Терджан гладил мой плоский живот, бормоча ему всякие нежности, прежде времени называя нашего малыша принцессой и госпожой.
— Я чувствую, что это девочка! — поведал он мне с неприкрытым умилением на лице.
— В нашей жизни глупо что-то загадывать, — вздохнула я. Терджан притянул меня к своей груди и крепко обнял:
— Всё прошло, любовь моя. Теперь всё будет хорошо.
Мне очень хотелось верить ему, хоть я и понимала, что жизни без тревог и проблем не бывает. Но это уже совсем другая история…
PS Зойра принимала участие в следствии только как свидетельница. Тот яд, который она подсыпала Рустаму, по счастливой случайности, не обнаружили в его крови.
Когда закончилось следствие, мы с мужем и сыном уехали в отпуск на две недели в наш чудесный домик у моря. Терджан предлагал мне слетать во Вьетнам, где мы отдыхали накануне свадьбы, но, помня, с какими приключениями мы оттуда выбирались, я решила, что с меня довольно испытаний, и вполне удовольствовалась шестичасовым путешествием в автомобиле вместо самолёта.
Первую неделю мы наслаждались абсолютной тишиной, отключив телефоны и прочую технику, а когда наконец нашли в себе силы выйти на связь, Дахи сообщил нам, что они с Линой ждут ещё одного ребёнка. Я со своими гормонами умилилась до слёз, а мой муж… было понятно, что он гордится своим старшим сыном. И любит его не меньше, чем младшего.
