Когда взгляд Анджелы спустился ниже, ее тело охватило пламя. О боже…
— Анджела, — прошептал Филипп. Она подняла глаза и раскинула руки.
Он лег рядом с ней, поцеловал ее, запустил пальцы в волосы и прижал спиной к матрасу. Анджела вздохнула и прошептала его имя.
Филипп сжал ее груди, поцеловал их и начал сосать. Анджела застонала, выгнула спину, приподнялась, и он принял предложение, лаская руками и губами женщину, которую так долго желал. Нежно погладил округлившееся тело жены, раздвинул ей ноги и положил ладонь на горячую промежность. Анджела вскрикнула, закорчилась, и Филипп еле сдержался.
О боже, она совсем мокрая! И желает его. Только его.
— Анджела, — гортанно сказал он, и на смену рукам пришел рот.
Прикосновение языка к чувствительной плоти заставило ее вздрогнуть.
— Нет… Филипп…
Анджела хотела остановить мужа, но пальцы сами вплелись в темные волосы и не оттолкнули, а еще крепче прижали его голову. Она окончательно сдалась его восхитительным поцелуям. Перед закрытыми глазами поплыли цветные круги, по жилам побежала огненная река. А потом он вошел в нее, наполнил и обхватил ладонями ягодицы, заставив ее задвигаться и вцепиться в его плечи.
Когда Филипп вскрикнул и оросил ее, Анджела тоже протяжно вскрикнула, вытянулась и застыла в его объятиях.
Филипп проснулся первым. Шумел дождь, стояло пасмурное утро, а Анджела спала, положив голову ему на плечо.
Он осторожно повернулся на бок, продолжая обнимать ее. Она что-то пробормотала и прильнула к нему. Прикосновение грудей к груди и живота к животу дарило ему невыразимое наслаждение.
Филипп провел ладонью по спине Анджелы, стиснул ягодицу и слегка приподнял ее. Она сонно вздохнула и обняла его одной рукой.
Казалось, эта рука проникла в его грудь и сжала сердце.
Моя жена, подумал он. Моя прекрасная, смелая, упрямая, невероятная жена.
О господи, он так счастлив! Как никогда в жизни…
Анджела ткнула его локтем.
— Эй, — прошептал он. — Милая, ты проснулась?
Последовал еще один тычок, на этот раз более сильный. Но это не мог быть локоть Анджелы. Она обнимала его одной рукой, а вторая лежала под подушкой.
Тычок. Тычок, тычок, тычок…
О боже! У Филиппа расширились глаза. Жена не могла ткнуть его в бок.
Это делал его сын.
Он осторожно отодвинулся и откинул одеяло. Что-то — либо крошечный локоть, либо маленькое колено — слегка оттопыривало нежный живот.
Святые угодники!.. Филипп улыбнулся и негромко окликнул сына:
— Эй, дружок!
Живот слегка оттопырился еще раз. А потом вздутие исчезло. Филипп ждал, закусив губу, и наконец положил ладонь на живот жены. Прошла секунда, и он вновь ощутил движение. По животу прошла волна, и что-то ткнулось в его ладонь.
В утробе его жены двигался ребенок.
У Филиппа сжалось горло.
До встречи с Анджелой он думал, что ему принадлежит весь мир. Если бы из лампы Аладдина вылетел джинн и предложил исполнить любое его желание, Филипп ответил бы: «Знаете что, мистер Джинн? Мне ничего не нужно. У меня уже есть все, чего бы я мог желать».
Но он ошибался.
Тогда у него не было сына. И жены, спавшей в его объятиях.
— Мм…
Анджела просыпалась. Филипп следил за тем, как она открывала глаза. При виде лица мужа она смущенно улыбнулась. Неужели достаточно одной улыбки, чтобы сделать мужчину счастливым?
— Доброе утро, — нежно сказал он.
Анджела снова улыбнулась.
Тогда Филипп опустил голову и поцеловал ее.
— Я не хотел будить тебя, — прошептал он, не отрываясь от ее губ. А затем погладил живот Анджелы. — Но мне пришлось познакомиться с сыном.
Она посмотрела на его руку.
— Он представился, — с улыбкой продолжил Филипп. — Точнее, лягнул меня. Сильно.
Анджела негромко рассмеялась. Как сладко просыпаться в объятиях мужа и слышать его голос, такой довольный, словно их еще не родившийся ребенок забил первый в своей жизни гол!
— В последнее время он делал это часто. — Она протянула руку и убрала со лба мужа темную прядь.
— Это нормально? Ему положено так прыгать?
— Угу.
— Он не причинит тебе вреда?
Анджела улыбнулась.
— Нет.
— Вообще-то я знаю, что младенцы шевелятся. Я чувствовал ребенка Грейс, когда…
— Грейс — это жена твоего брата, верно?
— Угу. Она должна родить со дня на день. Когда я был у них, младенец брыкался и Грейс дала мне пощупать… — Филипп нахмурился. — Милая, извини, — нежно сказал он. — До меня только сейчас дошло… Ты знаешь о моих родных только то немногое, что я успел рассказать.
— Я уже говорила, что все понимаю. — Улыбка Анджелы слегка поблекла. — Наверно, не стоит говорить им, что ты был вынужден жениться на мне.
Филипп посмотрел на нее как на ненормальную.
— Я и не собирался говорить это, — проворчал он.
Анджела кивнула. А что еще он мог сказать? Интересно, как можно растить ребенка, никому не сообщив об этом? Филипп говорил о братьях и сестрах как о близких людях, но кто его знает?.. Наверно, можно иметь родных и ничего не рассказывать им о себе. Все возможно.
Ясно одно: только дура могла думать, что эта ночь что-то изменила.
— Конечно, — сказала Анджела, села и спустила ноги на пол. Рубашка, которая была на ней ночью, валялась у порога. Может быть, завернуться в одеяло? Она никогда не чувствовала себя так неловко.
— Анджела…
— Да? — лаконично спросила она.
— Ты куда?
— Одеваться. Точнее, принимать душ, а потом одеваться. Варить кофе. Готовить завтрак.
Филипп удержал ее.
— Я не хочу завтракать. — Он отодвинул в сторону ее волосы и уткнулся губами в шею. — Единственное, чего я хочу, это ты.
— Филипп… — Она сделала глубокий вдох. — Эта ночь была очень приятной. Но…
— Очень приятной? — Он негромко рассмеялся, повернул Анджелу к себе и обнял ладонями ее щеки. — Брось, милая. Не то слово.
— А что я должна сказать? Это было… весело.
Филипп сжал губы.
— Весело, — бесстрастно повторил он.
— Да. Пожалуй, ты был прав. Если мы будем время от времени… заниматься сексом, это пойдет на пользу нашим отношениям…
Филипп впился в ее губы. Анджела вскрикнула, отпрянула и попыталась справиться с собой, но не смогла. Она желает объятий мужа. Желает его поцелуев.
Его любви.
На ее глаза навернулись слезы.
Он никогда не полюбит ее. Но она будет продолжать любить его. Так же, как любила все эти пустые, одинокие месяцы. Любить его, спать с ним, брать то, что ей предлагают, и копить воспоминания.
— Филипп, — прошептала она, обвила руками его шею и ответила на поцелуй.
