деньги, то я могу смело менять фамилию и стирать в паспорте графу «родители».
Мать умоляет не рубить с плеча и дать Нелли шанс. От этого всем будет только лучше.
А мне? Мне будет? Что за бред вообще!
Что такого наобещал старикам этот урод Айзенковский, что они растеряли весь коммерческий нюх?
Бить нужно по центральной фигуре. Искать компромат. И я уже сломал голову…
«Сын!» – Вдруг озаряет меня. – «Как я мог забыть об этом придурке, который приставал к Асе?»
Конечно, это может быть враньём зарвавшегося молокососа, но а если нет? Тогда у меня может появится нехилый рычаг давления, учитывая послужной список паренька.
Я морщусь от звонка телефона, потому что не хочу отпускать важные мысли.
– Алло, – увидев на экране номер ректора института, все-таки отвечаю. Ведь это может быть и по Асину душу звонок.
– Добрый день, Максим Дамирович, – слышу в трубке вежливое заискивание и напрягаюсь. – У нас сегодня произошло ЧП, пострадал ваш протеже.
Я тру пальцами переносицу. Так, протеже – это сын Натальи. Игнорировать нельзя.
– Вкратце, – прошу, – опишите ситуацию.
– Вызывающее поведение одной из преподавательниц повлекло за собой серьезную драку. Второй студент – сын тоже очень влиятельного человека. Лучше замять инцидент без привлечения полиции.
– Я выезжаю! – рявкаю в трубку и сбрасываю вызов.
Почему-то чувствую задницей, что именно любезная Настасья Ивановна является причиной раздора. И если там сейчас реально есть за что прижучить отпрыска Айзенковского, и если это он, то…. уххх. Я его подвешу за причинное место к потолку и буду раскачивать до тех пор, пока он мне не выдаст отца с потрохами.
Долетаю до института практически без пробок.
Поднимаюсь на административный этаж главного корпуса института и понимаю, что не ошибся.
В приемной на кожаном диванчике Асю отпаивает водой секретарь.
По частому треску зубов о край стакана делаю вывод, что говорить с Гордеевой сейчас смысла нет.
– Все нормально? – киваю секретарше.
– Ой, ужас, – округляет она глаза. – Валид Аристархович ждёт вас.
Чувствуя, как забрало потихоньку падает, врываюсь в кабинет ректора без стука.
Обвожу глазами участников представления и киваю сыну Натальи.
– Ты, рассказывай.
– Максим Дамирович, – подлетает с кресла ректор. – Студенты сейчас выйдут, и мы с вами переговорим с глазу на глаз…
– Я сказал, он говорит, – рычу, стреляя глазами в своего протеже, и усмехаюсь. – Потому что, судя по красочности их лиц, дело с привлечением полиции действительно будет громким.
Ректор бледнеет, покрываясь испариной.
И чем больше Антон рассказывает историю, тем больше сжимаются мои кулаки в желании превратить лицо Айзенковского выродка в кровавое месиво. Чтобы жрал месяц детское питание через трубочку.
– Мы с вами сможем «замять» ситуацию в только в том случае, – дослушав рассказ, перевожу на ректора тяжёлый, ничего хорошего не обещающий взгляд. – Если мы с Виктором договоримся прямо сейчас.
– Его отец скоро приедет, – начинает нервно суетиться Валид Аристархович. – Думаю, что у вас все получится…
– Нет. Оставьте нас с Виктором наедине, – прошу давяще. – А ты, – смотрю парню прямо в глаза. – Папашу отправляй назад. От греха. Говори, что все хорошо.
Я молча жду, когда мои требования будут выполнены. И как только дверь кабинета закрывается, оставляя нас с Козловским одних, встаю и подхожу к нему вплотную.
– Очень жалею, – говорю ему на ухо вкрадчиво, – что не могу тебя закопать физически. А вот морально очень постараюсь. Ты будешь ночевать у следаков. Я найду максимально фанатичных и отбитых. Пойдёшь по целому букету статей от нанесения ущерба чести и достоинству до тяжких телесных.
– Что ты хочешь от меня, – он хмыкает. – Не денег же?
– Конечно, нет, – выдыхаю я сквозь зубы желание приложить его носом об стол. – Мне нужны финансовые схемы твоего отца… – обхожу стол переговоров и сажусь напротив парня. – Давай без лирики. Выбора все равно нет.
– Да мне не жалко, – совершенно неожиданно для меня хмыкает парень. И ставит локти на стол.
– Объяснись – веду бровью.
– Ты же уже понял, что не от жены папаня меня родил.
– Догадался, – киваю, – и что?
– Он случайно был на благотворительном вечере, где я награду за олимпиаду по информатике получал. Как-то разглядел, что можно меня использовать и воспылал чувствами. Я сначала обрадовался. Отец же. Хотел ему понравиться, почти месяц не спал и написал очень крутое программное для отелей. Он в этом ничерта не понимает, но отнёс сразу знающим людям, и те так писались от счастья, что кипятком чуть ноги себе не сожгли. Теперь под подставной фирмой, чтобы его никто не узнал, он продаёт ее отелям и собирает всю коммерческую информацию. От поставщиков до гостей. А я с носом, понимаешь? Я папочкин прихлебатель, которого он засунул в дыру и отборно снабжает бабками, чтобы я поглубже увяз.
– А Гордеева что тебе плохого сделала? – скриплю зубами.
– Да в том то и дело, что она единственная, кто была в состоянии меня отчислить. Эта мразь, – он кивает на кресло ректора, – за бабки отца удавится.
Я внимательно смотрю на парня, решая врет или нет. Судя по всему – нет.
– Ко мне пойдешь работать? – Спрашиваю его. – Прогу напишешь точно такую же только с другим интерфейсом и будешь обслуживать сеть отелей. Взамен – я хочу получить контакты всех, кого уже кинул твой отец.
Парень прищуриваются в ответ. Ему хочется и страшно. Мне бы в восемнадцать вряд ли на такое духу хватило… Наверняка уже всю инфу обо мне пробил.
– Я согласен, – кивает он и достаёт из рюкзака планшет. – Жди.
Бегло скользит пальцами по экрану. Хмурится, кусает губы и сдувает с глаз прядь челки.
Пацан. Немного потерянный, как я сам когда-то. Ведь по сути, меня тоже использовали…
Часы тикают. Я жду. В дверь робко стучит секретарь, видимо, по просьбе своего начальника.
– Может быть, кофе? – блеет ее голова в дверном проёме.
– Несите, – киваю.
Через пару минут на нашем столе появляется поднос с чашками.
– Телефон на приём файлов включите, – бурчит парень.
– Ты мне сначала покажи на своём, – отвечаю ему.
Он ухмыляется и разворачивает экран. Я делаю глоток кофе. Виктор выпивает свой почти залпом, явно обжигая губы и язык.
– Вот, – скролит пальцами цифры в таблице. – Данные обновляются в режиме онлайн. Ко всем транзакциям привязаны трекеры.
Складываю в голове цифры, получая примерно слитые объемы коммерческой инфы. Капец. Они его порвут.
– Это ты все один сделал, – понимая масштаб работы, даже непроизвольно чешу затылок.
– Один, – кривится парень. – Поэтому он меня здесь и спрятал. Среди тех, кто ни черта в технологиях не шарит.
– Что-нибудь придумаем, – обещаю ему. И снова хмурюсь. – Перед Анастасией Ивановной придётся публично извиниться.
– Понял, – соглашается парень.
– Как только покажешь скелет программы, подпишем договор, – обещаю ему. – И познакомишься с другими инвесторами проекта.
– Спасибо, – бурчит он.
Я киваю, понимая его состояние. Только оно у меня сейчас. Почти на десять лет позже.
Мы выходим из кабинета и объявляем ректору об отсутствии претензий.
Антона в приемной нет. Его забрала к себе медсестра.
– Там вся группа в аудитории до сих
