— Остается только молить Бога, чтобы дед умер, так и не послав за адвокатами, — с жаром заметила я. — Не хочу лишать Лоренса Бракнелла ни единого пенни…
— Слишком щедро с твоей стороны, Вера, — раздался голос с порога.
Мы с матерью одновременно обернулись и увидели Лоренса Бракнелла собственной персоной. Мне подумалось, что говорит он с легким сердцем, но выглядит что-то больно хмуро. Он продолжал:
— Извините, но, кажется, я подслушивал. Я слышал твои слова, Вера, и уверяю тебя, что бы ни решил прадядюшка Джеймс по поводу своих денег, я приму это без колебаний. Но не слишком ли мы забегаем вперед?
Растерянная, смущенная, полыхая, я едва смогла выдавить из себя пару слов:
— И я так думаю… Я не знаю… это фантастика какая-то.
— Кстати, рад был услышать, что ты не хочешь отбирать у меня ни пенни, — добавил он. — Но давайте не будем обсуждать это теперь. Я вот о чем подумал. Миссис Роуланд, — обратился он к моей матери, — наверное, пришло время рассказать Вере все как есть. Как только я вошел, Рейчел заявила мне, что звонит доктору Вайбурну. Дяде Джеймсу явно стало хуже. Вера, зачем ты пошла туда и так расстроила старика?
Задавая вопрос, он смотрел на меня в упор. Я слышала, как учащенно забилось мое сердце, стоило только мне встретиться с ним взглядом, но гордо подняла голову:
— Я не собиралась делать этого. Но так или иначе, я оказалась в его комнате, и он попросил меня остаться, а когда рассмотрел поближе, тут же узнал. Я так похожа на отца. Дедушка рассказал мне, что именно он утонул в Горьком озере.
— О боже! — Лишившись последних сил, моя мать рухнула на стул, закрыв лицо руками, как будто дух борьбы внезапно покинул ее. Я обняла ее за плечи, и в этот раз она не отстранилась от меня. Мы с Лоренсом снова встретились взглядами, и в этом сияющем глубоком взоре я прочла жалость и доброту, и это дало мне ключ к пониманию его характера. Он не был ни жестоким, ни бессердечным, как я думала раньше. Он был добрым и благородным, именно таким, каким описывали его Хенсоны.
— Бедная миссис Роуланд. — Сердце мое перевернулось от того, как он обратился к моей матери. Но та вскочила на ноги и стремглав бросилась из комнаты, и я знала, что она побежала к себе поплакать.
Я сделала попытку кинуться за ней, но Лоренс остановил меня:
— Погоди. Пусть поплачет. Знаешь, все это так долго камнем лежало у нее на сердце, а ведь она не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Она прячет их от кого бы то ни было, сама ведь знаешь. Ей лучше выплакаться.
— Да, — из моей груди вырвался тяжелый вздох, — знаю.
У меня было ужасное ощущение, что я, как и моя мать, могу разреветься, но этого не случилось. Я отвела глаза от Лоренса и посмотрела на Горькое озеро, от которого у меня всегда мурашки по спине бежали и которое теперь я откровенно ненавидела. Его воды сомкнулись над головой моего несчастного отца и забрали его жизнь. Моего отца!
Снова раздался голос Лоренса:
— Пойди сюда, сядь. Возьми сигарету. Ты ведь начала курить, правда?
Я уселась у камина, не замечая ничего вокруг. Лоренс прикурил сигарету и сунул ее мне между губ.
— Хватит трястись. Лучший способ бороться с шоком — спокойствие. Быть спокойной и вести себя как обычно.
Я согласно кивнула, но руки у меня продолжали дрожать, когда я вынула сигарету изо рта.
— Я уже говорила тебе там, в Камберлендском поместье, и повторяю сейчас — в этом доме всегда творилось что-то зловещее, недоброе. Но я и представить себе не могла, что это касается меня.
— Ты ведь еще не до конца осознала все это, правда, Вера?
— Да. — Я закашлялась. — Не до конца. Я знаю только, что мой отец… — Я остановилась, пытаясь прочистить горло, и Лоренс вмешался:
— Не чувствуй себя слишком несчастной из-за того, что произошло там, — махнул он головой в сторону озера. — Никто так никогда и не сумел доказать, что Хью сделал это специально. Ходило немало пересудов, и даже разразился скандал, но вердикт постановил: «несчастный случай».
Я с мольбой уставилась на Лоренса:
— Все равно ужасно! Может, расскажешь мне об этом? Или я так и буду теряться в догадках?
— Дядя Джеймс постарался на славу, теперь от тебя не так-то легко скрыть правду, — коротко рассмеялся Лоренс, поднялся и начал мерить шагами нашу комнатку, по сравнению с которой он был просто великаном. — Я не вправе рассказывать тебе об этом, Вера, — сказал он. — Это должна сделать твоя мать.
— Но я лучше бы от тебя это услышала, — взмолилась я.
Он остановился в опасной близи от меня и окинул оценивающим взглядом:
— Ты доверяешь мне, так ведь?
— Да, — пошептала я. В этот момент близости щеки мои горели тем же огнем, который обжигал мое сердце.
И все же я никак не могла выбросить из головы ту первую ночь, когда я только что вернулась в Большую Сторожку и услышала разговор Рейчел Форрестер с Лоренсом Бракнеллом. Тогда мне показалось, что и он отвечал ей, как любовник.
Она ясно дала понять, что между ними что-то есть. И это вновь всколыхнуло мои подозрения по отношению к рыжеволосой сиделке с ее животной, я бы даже сказала, скорпионьей красотой, которая по уши втрескалась в Лоренса и с которым она слишком часто проводила время.
Но я не взяла обратно свой ответ на его вопрос. Я действительно в душе доверяла ему.
— Боюсь, что лично я не вправе удовлетворить твое любопытство. Это дело абсолютно не касается меня.
— Касается… нет, правда… — начала я, запинаясь.
— Нет, и я уже говорил тебе, Вера, это жизнь твоей матери. Именно она должна давать объяснения.
Я вскочила на ноги:
— Мама никогда ничего мне не расскажет! Вы все ведете себя со мной как с неразумным ребенком, которому не стоит давать шанса когда-нибудь повзрослеть. Если так и будет продолжаться, мне придется узнать об этом у дедушки… — Я остановилась с полным ощущением того, что снова выставляю себя на посмешище.
— Твой дед — очень больной человек, Вера.
— Я знаю, а эта сиделка не улучшает его состояние… — Я закусила губу, уверенная, что только настраиваю против себя Лоренса. Но к моему глубочайшему удивлению, он произнес:
— Не стоит делать поспешных выводов, даже по отношению к Рейчел, или ко мне, или к кому бы то ни было.
— А что ты хочешь, чтобы я делала? В трех соснах блуждала? Именно так я себя и чувствую!
И тут я почувствовала, как рука Лоренса легла на мое плечо. Даже через платье я ощущала жар, исходящий от нее. Мысли путались, и я была уверена только в одном — как безнадежно и бесповоротно люблю этого человека.
— Потерпи, бедная маленькая Вера! — сказал он, но я сбросила его руку со своего плеча.
