Роже метнулся к ней и опустился на колени.
— Ты не обожглась?
О да, как же я обожглась! Ты даже не представляешь, как мне сейчас больно!
— Нет… — выдохнула Пола.
— Но чай, наверное, горячий?
Он обнял ее, и она вновь ощутила чудесное тепло его обнаженной кожи. Настал миг райского блаженства, когда Пола позволила себе прижаться к поросшей мягкими волосками груди и вообразить, что это в самом деле любовь. Она почувствовала, как его рука гладит ее волосы, и с трудом удержалась, чтобы не повернуть голову и не поцеловать красивые длинные пальцы. Но никакая сила не смогла бы запретить ей прижаться губами к тому месту, где билось сердце Роже.
Она так и поступила, однако потом напомнила себе, сколько других женщин точно так же льнули к этой широкой груди, поглощенные мимолетной иллюзией любви. Уколотая болезненной мыслью в самое сердце, Пола отстранилась.
— Все-таки ты обожглась, — озабоченно произнес Роже. — Покажи-ка руки.
— Да нет же. Ты испугал меня, только и всего. — Глаза Полы подозрительно увлажнились. Она провела по лицу тыльной стороной ладони, стараясь не шмыгать носом.
Отстранившись, но не размыкая объятий окончательно, Роже окинул ее внимательным взглядом.
— Что с тобой?
Если бы он добавил ласковое слово или просто назвал по имени, она выложила бы ему все свои сомнения и страхи. Но этого не произошло. И сердце Полы вновь сжалось от боли. Она встала с кресла.
— Со мной все в порядке. — Ее голос звучал уже более спокойно. — Нужно промокнуть ковер, иначе останутся пятна. — Пола сходила на кухню и вернулась со старым полотенцем, которое положила поверх лужицы на светлом персидском ковре. Подождав некоторое время, она подняла тряпку, но особых изменений не обнаружила. — Жаль, что у меня нет горничной. Боюсь, самой мне с этим не справиться.
Роже молча отобрал у нее полотенце и несколько раз с силой прижал к ковру. Спустя минуту от пятна не осталось и следа.
— Да ты специалист! — воскликнула Пола, чувствуя себя полной дурой.
— Думаю, эти навыки передались мне по наследству, — сухо пояснил Роже. — Они у меня в крови. Ведь именно такую работу выполняла моя мать — убирала людям квартиры.
Пола почувствовала, что у нее сжимается горло.
— Вот как? — выдавила она.
Он пристально взглянул на нее.
— Это имеет для тебя какое-то значение?
Вопрос загнал Полу в тупик.
— Для меня? — переспросила она неестественно высоким голосом. — Нет. А почему подобное обстоятельство должно меня волновать?
Он нахмурился.
— Хотя бы потому, что оно имеет отношение ко мне.
Что он хочет этим сказать? Может, предупреждает о чем-то?
— Не понимаю, — беспомощно призналась Пола.
Роже растерянно повертел тряпку в руках, будто никак не мог вспомнить, откуда она взялась.
— То есть я совершенно не волную тебя?
Звучит так, словно ему хочется обратного, подумала Пола. Но еще совсем недавно он заявлял, что не вступает в длительные отношения с женщинами. Чего же ему нужно?
— Ты хочешь, чтобы я относилась к тебе как-то особенно? — Ей самой собственный вопрос показался ужасным. Он был задан так, будто Роже в самом деле нимало не заботил ее.
Похоже, Роже воспринял сказанное точно так же, потому что его лицо вмиг словно окаменело.
— Не играй со мной, Пола!
Ее точно бес подтолкнул, заставив спросить:
— Разве игры дозволены только тебе?
— Что ты имеешь в виду?
Пола вздохнула.
— Я не хочу продолжать этот разговор.
Роже скрипнул зубами.
— Скажи только одно, — процедил он. — Что означает вчерашняя ночь?
Пола не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза.
— Только то, что я слишком много выпила.
— Допустим. Но это произошло на балу. А до того? Ведь ты была трезвой, когда надевала платье, в котором просто не могла не привлечь моего внимания. Все, что ты делала, было нацелено на меня.
— Ничего подобного! — возмущенно возразила Пола.
Он пропустил это мимо ушей.
— Как понимать твои поступки? Как месть за мое утверждение, что ты не умеешь флиртовать?
— Чушь!
— А может, все гораздо проще? Уж не эксперимент ли ты затеяла? Новый имидж и новый мужчина на ночь?
Все это было настолько далеко от истины, что Пола громко рассмеялась. Тем самым совершив ошибку.
Роже с непроницаемым видом долго разглядывал ее, потом с подозрительной мягкостью поинтересовался:
— Скажи, скольких мужиков ты скрутила в бараний рог, пока прикидывала, подходят они тебе или нет? — Он горько усмехнулся. — И я еще говорил, что ты ничего не смыслишь в гормональной химии. То-то ты, должно быть, потешалась!
— Не понимаю, о чем ты говоришь…
— Взять хотя бы твою спальню, — мотнул он головой. — Когда я увидел ее вчера, то сразу решил, что ты тайная эротоманка. Какое буйство фантазии по сравнению с более чем лаконичным оформлением гостиной! Кстати, ты правильно делаешь, что держишь дверь спальни запертой. Когда мужчина попадает в ту комнату, у него создается иллюзия некоего открытия, и он начинает верить, что разгадал тайну твоей души.
— Ошибаешься, — вяло покачала головой Пола.
— И пока парень находится под этим впечатлением, ты прибираешь его к рукам.
— Все совсем не так…
В очередной раз не обратив на ее слова никакого внимания, Роже приблизился к ней и вгляделся в лицо, изучая его выражение словно под микроскопом.
— Так что же случилось? Наша бурная ночь все-таки не оправдала твоих ожиданий?
Глаза Полы сверкнули. Роже заметил это, и в следующую секунду его лицо озарилось догадкой.
— Нет! Конечно, дело не в этом! — воскликнул он, будто раскусив головоломку. — Все наоборот: ты не ожидала, что ночь окажется столь бурной, верно?
— Я…
— И это тебя напугало.
Пола почувствовала головокружение.
— Разумеется, нет. Я вообще ничего не боюсь.
Она видела, что его не устраивает подобный ответ.
— Выходит, страсть непривычна для тебя, дорогая моя. С твоей точки зрения, в ней слишком много физиологии, да?
Пола видела, что он очень зол. Ей захотелось прекратить все это.
— Замолчи! — крикнула она.
Однако, как и прежде, Бродо словно не слышал ее. Похоже, он вообще внимал только собственному голосу.
— Все это слишком похоже на реальную жизнь и потому пугает тебя, дочку папаши-миллионера, не ведающую простых истин наподобие той, как удалятся пятна с ковра! — Тряпка все еще находилась в руке Роже. Размахнувшись, он со всей силы шмякнул ее о стену. Пола вздрогнула, а он повернулся к ней с яростной белозубой улыбкой. — Тебя потрясла наша ночь, верно?
