— Да… Или кого-нибудь из нашей семьи?
— Он не сообщал мне об этом. Хотя могу вам сказать, что он оставил у меня на хранение какие-то документы. Что это, я не знаю.
— Но ведь это могут быть важные документы? — схватился за информацию Ральф.
— Не могу ничего сказать. Распоряжений на этот счет мне дано не было. А обнародовать их я не имею права. Я могу передать архив только наследникам после соблюдения всех формальностей.
— Но ведь я…
— Что вы, Ральф? — вздохнул с большим сочувствием Ферт. — По завещанию, единственной наследницей всего является ваша мачеха. Ей я все и передам, когда придет время. Ждите. Хотя не думаю, что вас обрадуют эти документы…
— Почему вы так уверены, что это касается меня?
— А почему вы так в этом уверены? — вопросом на вопрос ответил Ферт. — Логика, дорогой Ральф, простая логика. Подумайте, и вы согласитесь со мной.
— Вы предлагаете ждать?
— У вас нет другого выхода.
— И Элизабет вы их тоже не отдадите? — уточнил на всякий случай Ральф.
Ферт отрицательно покачал головой. Потом встал, давая понять, что время встречи подошло к концу. Ральф молча кивнул и направился к дверям.
* * *
Он захлопнул дверь своей старушки, опустил голову на руль и долго сидел так, размышляя, что же делать дальше. Единственной полезной информацией, которую он получил от Ферта, была та, что у него хранятся какие-то документы отца. Но они могут касаться бизнеса. Ждать их получения, чтобы убедиться, что они не имеют никакого отношения к делу? С другой стороны, эти документы появились внезапно и недавно и почему-то хранятся не в домашнем сейфе, а в конторе адвоката. Значит, их не должна была видеть Элизабет. Тогда это то, что нужно. Вопрос только в том, как их извлечь на свет божий.
Советоваться с Элизабет бесполезно. Она только расстроится и испугается.
Шэрон! Шэрон… Вот кто ему сейчас нужен. Она знает законы и подскажет, как получить пакет.
Ральф подумал о девушке и обрадовался, что у него так быстро нашелся повод увидеть ее. Что бы ни происходило, он знал, что их встреча не случайна. Когда все выяснится (а теперь он в этом не сомневался), он обязательно скажет ей, что рыжие кудряшки и синие с зеленью глаза — самое лучшее, что он видел в последнее время. И пусть она думает о нем что угодно!
* * *
Шэрон в это время как раз и думала о нем. О ком же еще? Она думала о нем вот уже несколько дней и ловила себя на том, что все остальное просто перестало существовать. Он стал ее мечтой, ее желанием, ее наваждением. Она засыпала и просыпалась с его именем. Когда отец спрашивал, как дела у Ральфа, она вздрагивала и краснела, как будто у них были какие-то дела. Ей казалось, что именно о нем она мечтала всю жизнь, томилась, тосковала…
Лучше бы она никогда не встречала его!
Эта последняя мысль была сейчас самая яркая и самая ужасная.
Шэрон вернулась домой после съемок в доме Ральфа, тихонько прошмыгнула в ванную, чтобы не встретить отца, и заперлась там. Это было единственное место в доме, куда отец не посмеет даже постучать. А ей сейчас нужен хотя бы час полного одиночества, чтобы сообразить, как жить дальше.
Шэрон сбросила с себя одежду, наполнила ванну водой, насыпала туда ароматических солей и, погрузившись в воду, приготовилась думать. Обычно такой способ помогал. Облако ароматов обладало способностью приводить ее чувства и мысли в порядок. Иногда она так боролась с бессонницей, иногда, наоборот, вставала из ванны бодрая и полная сил. Все зависело от задачи, которую надо было решить. Сейчас она прибегла к испытанному средству, не совсем понимая, чего хочет — успокоиться или начать действовать.
Признание, которое случайно сделала экономка, убило ее. Тихоня Ральф и красавица Элизабет были любовниками. К такому повороту событий она не была готова даже в тот момент, когда говорила Ральфу, что заметила его интерес к мачехе. Но он ведь не стал отрицать, а пообещал рассказать ей все позже. Господи, надо же было родиться такой глупой и не понять все с самого начала! Она почти убедила себя, что нравится Ральфу. А он просто использовал ее.
Шэрон зажмурилась и вдруг отчетливо представила их вдвоем: Ральфа и Элизабет. Ее длинные тонкие пальцы гладят его волосы, а он целует ее выгнутую высокую шею. Она закрыла глаза и одной рукой осторожно, чтобы не помешать ему, вынимает заколки из волос. И вот уже ее волосы волной накрывают их лица. Тело мужчины вжимается в мягкое податливое тело женщины. Ноги переплетаются с ногами. Движения становятся ритмичными и порывистыми. Он входит и входит в нее…
Шэрон уже сама не понимала, чего больше в ее чувстве: любования красотой таинства любви или ненависти, что на ее месте не она, Шэрон. Ее тело томилось, а душу раздирала огромная темная ревность. Она была готова убить соперницу. Какое право имела эта стареющая особа присвоить себе Ральфа? Чем она смогла приворожить его? Своей женственностью и молчанием, взглядом из-под полуопущенных ресниц, голосом? Но ведь Шэрон тоже очень хорошенькая, к тому же она молодая и сможет любить его долго, очень долго…
Шэрон понимала, что мысли ее окончательно смешались и запутались. То, что она умудрилась влюбиться в мужчину, который принадлежат другой, это ее беда. Он ничего не обещал ей, не говорил, не давал никаких надежд. Она сама все придумала за те несколько встреч, которые у них были. Что из того, что он попросил у нее помощи и был очень ласков? Она даже тихонько застонала от боли и ненависти к своей богатой фантазии.
Она просто выбрала мужчину, который впервые ей по-настоящему понравился, и требовала от него соответствия.
Бежать, бежать! Сегодня же! На край света. Куда угодно, где нет людей и телефонов, где не работает почта, чтобы ее руки не потянулись к листу бумаги и не отправили ему жалобную просьбу хоть немножечко ее любить, хотя бы просто быть другом…
«Офелия, иди в монастырь», — вспомнила она. Бедная, бедная Офелия! Ее тоже свели с ума и утопили. Бедная Шэрон, ей захотелось нырнуть в воду и тоже утопиться.
Бедный, бедный мистер Грин, вдруг подумала Шэрон. Если я так мучаюсь и злюсь, что же должен был испытывать он, когда узнал о таком подлом двойном предательстве?
Эта мысль ее тут же отрезвила. Она села, посмотрела по сторонам, приходя в себя, и поняла, что еще не все потеряно…
Испытанный любимый процесс восстановления сил дал результат. И именно тот, которого так желала Шэрон. Она готова бороться. Но для этого нужен небольшой тайм-аут. Она не будет в ближайшее время встречаться с Ральфом. Ей нужно выяснить все до конца.
Сегодня она была так потрясена, что не стала говорить с Базилем и садовником Питером. А ведь они тоже могут что-то знать.
