Кошки непонимающе уставились на неё.
– Погоди… Откуда у Марушиного пса яснень-трава?
– А, долго рассказывать! – махнула рукой Цветанка, улыбаясь во все клыки. – У меня дома на чердаке три сундука травой набиты. Ежели вам она нужна, могу отдать.
– Ты не представляешь себе, как нужна, – сказала одна из преследовательниц.
Кошки быстро раздобыли тележку, в которую усадили раненную товарку, а сами устроились по бокам. Цветанка бросила им свою одёжу, перекинулась в волчицу и сунула голову в хомут. С места она рванула в скользящий, молниеносный бег – только ветер пел в ушах, а в груди стучало: «Лишь бы успеть…»
В пылу этой скачки она не обратила внимания на серебристую белизну своей шерсти. Ещё никогда она так быстро не мчалась – на разрыв сердца и души; за один час она покрыла путь, который без особой спешки преодолевала за три-четыре. Только измученно рухнув в снег возле лесного домика, воровка-оборотень хорошенько разглядела собственные лапы… Впрочем, теперь это уже не имело значения.
– Невзора! – закричала она с порога уже в человеческом облике. – Скорей открывай ход на чердак! Яснень-траву надобно достать!
Кошки сами спустили все сундуки с травой с чердака. Раненую звали Вяхной, а её соратниц – Олелей и Шульгóй. Невзора без вопросов вскипятила воду, и кошки заварили траву в горшке. От запаха Цветанку повело в предчувствии дурноты, и она старалась держаться от горшка подальше.
– Ему седмицу настаиваться, – сорвался с бескровных губ Вяхны сухой полушёпот. – Мне не протянуть столько…
Её лицо было белее наволочки, а во взгляде проступала та далёкая, спокойная нездешность, какая снисходит на умирающих. Соратницы не утешали её, не обнадёживали: их усталые глаза застилала тусклая поволока обречённости.
– Ну, хоть травы размоченной пожуй, – предложила рыжеволосая и веснушчатая, остриженная под горшок Олеля.
Она выловила ложкой несколько стебельков, остудила и поднесла ко рту Вяхны. Та пососала их, морщась от горечи, разжевала и выплюнула.
– Зря вы мчались, из сил выбивались, – еле слышно прошептала она. – Ничем мне уже не поможешь.
Цветанка сидела у стола, опираясь на него локтями и по-воробьиному нахохлившись. Ныло сердце, не хотело мириться с надвигающейся ледяной правдой, не желало отдавать эту светлую, отважную и красивую воительницу в объятия смерти… Темноволосая, чернобровая Шульга между тем подошла к оградке, за которой хлопала сонными глазёнками Светланка, разбуженная шумом и голосами.
– Какое славное дитя, – улыбнулась женщина-кошка. – Но это не Марушин пёс… Откуда у вас человеческий ребёнок?
– Это моя воспитанница, – ответила Цветанка. – Она сиротка. Невзора выкормила её своим молоком. Для неё я яснень-траву и собираю.
– У меня тоже дома дочурка маленькая, – с тёплыми лучиками улыбки в уголках глаз проговорила Шульга.
От неё Цветанка узнала, что Калинов мост закрыт, а кошки вытесняют навиев с захваченных ими земель. Весть эта отозвалась в душе светлой радостью, но её омрачала смертная тень, нависшая над Вяхной. Не дождётся её в Белых горах невеста, не сыграют они свадьбу, не родятся у них детки.
Недолго Вяхна промучилась: прогорели дрова в печке, задышали алым жаром угли – и её не стало. Хотела бы Цветанка заплакать, да давно высохли её слёзы, оставшись на сердце едкой солёной коркой.
– Благодарствуем за помощь, – поклонились ей Шульга с Олелей – посуровевшие, с колким блеском в очах. – Травку мы с собою возьмём, ежели позволишь: зело нужна она нам, дабы навиев гнать.
– Что ж, берите, коли такая нужда, – сказала воровка. – Светланке я ещё нарву.
Кошки забрали тело своей соратницы и сундуки с яснень-травой, ещё раз поблагодарили Цветанку с Невзорой и исчезли в воздухе.
Янтарно-золотым частоколом вспыхнули древесные стволы в лучах утренней зари, когда в домик вошла величавая женщина-кошка в алых, расшитых речным жемчугом сапогах, с виду – большая военачальница. Чешуя брони сверкала на её груди, по шлему мерцал узор из самоцветов, а на маковке покачивался пучок красных и чёрных петушиных перьев. Четверо охранниц встали у двери снаружи и внутри, перекрывая вход.
– Здравы будьте, хозяева. Мне доложили, что вы пытались оказать помощь моей дружиннице. – Спокойный, уверенно-властный блеск перстней на её пальцах дополнял переливы яхонтов и лалов на рукояти меча. – Моё имя – Дивна, я Старшая Сестра при княгине Лесияре.
– Доброго здравия и тебе, госпожа, – щурясь от лившегося в оконца и дверь света, ответила Цветанка. – Меня Зайцем кличут, а это – Невзора, моя названная сестрица.
Оробевший Смолко забрался под стол, а Светланка встала на ножки, держась за перегородку, и одарила гостью самой ясной и безмятежной улыбкой.
– Хм, а ещё говорят, что вы держите тут человеческое дитя… Так и есть, как я вижу. – Суровые, холодные искорки во взоре Дивны смягчились при виде девочки, она подошла к ребёнку и ласково коснулась темноволосой головки.
– Прости, госпожа, что значит «держим»? – Цветанка встала между Светланкой и гостьей, заслонив девочку собой. – Мы растим её, как можем. Невзора её кормит молоком, я прочую снедь добываю.
– Я была в Зайково, говорила с людьми, – сказала Дивна. – Сказывают, ты наладил снабжение деревни припасами и заставил навиев покинуть её. Мне это весьма удивительно… Отчего вы, Марушины псы, не примкнули к своим собратьям из Нави?
– Сказать тебе откровенно, госпожа? – прищурилась Цветанка. – Изволь, я скажу. Вот это всё, – она обвела рукой вокруг себя, – моя родная земля. И я ненавижу, когда грабители и убийцы топчут её и губят женщин и детишек. Неважно, откуда они пришли, важно, что они творят. Не приемлет сего моя душа.
Молчаливая Невзора не вмешивалась в разговор, но Цветанка чувствовала её поддержку, твёрдую, как сильное плечо. Вытащив Смолко из-под стола, женщина-оборотень прижала его к себе с таким грозным, гордым и величавым достоинством, что ни у кого не достало бы смелости приблизиться к матери и сыну с дурными намерениями.
– Человеческое в вас крепко сидит. Не встречала доселе таких, как вы, – молвила Дивна, и в её взгляде проступило нечто похожее на уважение. – Однако же вы всё-таки Марушины псы, и девочке опасно находиться с вами. Одна царапина – и всё!
– До сих пор как-то обходилось. – Цветанка, чуя, к чему знатная кошка клонит, подхватила Светланку на руки и крепко сжала в защищающем объятии.
