— Согласен. Так как вы собираетесь удовлетворить меня?
— Никак.
— И все же вы это сделаете.
Он подошел совсем близко к ней. Бежать было некуда — за дверью стояло четверо охранников.
— Но зачем? — прошептала Ханна, облизывая губы.
— Потому что я помню, что вы сказали мне ночью после бала. Вы влюбились меня с первого взгляда. Может, вы и это выдумали, как и все остальное?
Она посмотрела ему в глаза, чувствуя его напряжение. Он едва сохранял самообладание.
— Нет, — тихо проговорила она. — Я действительно влюбилась в вас с самого начала. Я понимала, что притворяться Эммелиной нехорошо, но мне так нравилось быть рядом с вами…
— Вам нравилось быть со мной?
Она кивнула:
— Больше, чем с кем-либо еще.
Он запустил руку в ее волосы:
— Мне тоже ни с кем не было так хорошо, как с тобой.
Ее сердце забилось быстрее.
— Так что же нам теперь делать? — спросил Зейл.
— Ты больше не злишься?
Его рука спустилась вниз, к ямке между ключицами, где неровно бился ее пульс.
— Злюсь, но это не меняет то, что я чувствую.
Она задрожала при его прикосновении, а во рту у нее пересохло.
— И что же ты чувствуешь ко мне?
Его глаза заблестели.
— Любовь.
Она ошеломленно посмотрела на него:
— Ты… любишь… меня?
Он опустил голову, слегка касаясь ее губ своими:
— Да… вот такой я дурак.
Она закрыла глаза:
— Вовсе не дурак. Ведь я так люблю тебя…
— Скажи это еще раз.
Открыв глаза, она увидела желание и надежду в его взгляде.
— Я люблю тебя, Зейл. Больше, чем любила кого-либо другого в своей жизни.
Ханна лежала в объятиях Зейла. За окнами садилось солнце. Оранжево-красные цвета облаков тускнели, и поперек площади легли сиреневые тени. Они провели несколько часов в постели, занимаясь любовью. Теперь в их ласках была нежность и горечь расставания. Зейл должен был жениться на особе королевских кровей. С пятнадцати лет он знал, что женится на принцессе Эммелине.
Но все изменилось в мгновение ока — Эммелина не выйдет за него замуж, а женщина, которую он любит, не принадлежит к королевскому роду. Чувство долга требовало, чтобы он ушел от Ханны. Здравый смысл подсказывал то же самое. И все же Зейл чувствовал, что Ханна так же важна для него, как и Тинни. А от Тинни он не ушел бы никогда.
Но кто займет престол, если он выберет Ханну? Кто сможет управлять страной?
У него были двоюродные братья, но все они теперь жили за границей — в Сиднее, Париже, Сан-Франциско, Лондоне и Буэнос-Айресе. В больших, ярких, интересных городах. Никто из них не мог заменить его. Его старший кузен, Эммануэль, был добрым и образованным человеком, но у него было слабое здоровье. Младший брат Эммануэля, Николас, был весьма обаятелен, но любил тратить деньги и не вылезал из долгов.
Так кто же будет королем Рагувы, если Зейл отречется от престола?
Ханна положила руку на грудь Зейла.
— Не надо, — пробормотала она. — Делать нечего. Мы оба знаем, чем все закончится. Утром я уеду.
— Нет.
— Мне не хочется уезжать, но я не смогу дать тебе наследников.
— Не хочу терять тебя.
— Если я уеду, будет лучше. Лучше расстаться тихо и быстро. Чем дольше я буду оставаться здесь, тем хуже будет.
— Я слишком многое потерял в своей жизни, Ханна. Как я могу потерять еще и тебя?
Ханна долго молчала.
— Не знаю, — наконец произнесла она. — Но это единственный выход. Ты не можешь покинуть свою страну и оставить Тинни.
— Тинни мог бы поехать вместе с нами.
— Но дворец — его единственный дом. Более того, ты король и отвечаешь за свою страну. Такова твоя судьба.
Он закрыл лицо руками:
— Моя судьба — это ты. Я абсолютно уверен в этом.
Она поцеловала его.
— Я люблю тебя, но ты не прав. Я не могу быть твоей судьбой, если тебя ждет твоя страна.
— Тебе так легко будет уйти?
— Нет. Мне будет нелегко, но, если ты отречешься от трона ради меня, ты будешь меня ненавидеть, а я всегда буду чувствовать себя виноватой.
— Должно быть другое решение.
Она прижалась щекой к его груди, слушая ровное биение его сердца. Он был благородным человеком и настоящим королем.
— Но его нет, милый.
Все было решено. Ханна уедет утром, а Зейл отвезет ее в аэропорт и посадит на рейс в Даллас. Зейл попросил шеф-повара принести ужин в номер. Они ели в ее комнате, пили красное вино и долго беседовали — обо всем, кроме отъезда Ханны. Ночью они снова занимались любовью, пока не наступил рассвет. Солнце встало из-за гор, окрашивая небо в бледно-желтые тона.
Лежа в объятиях Зейла, Ханна тихо проговорила:
— Я знаю, что не имею права просить об одолжении, но все же у меня есть одно желание. Можно мне последний раз увидеться с Тинни?
Зейл молчал.
— Совсем ненадолго, — добавила она. — Я обойдусь без лишних эмоций — просто спокойно попрощаюсь с ним.
— Не знаю, Ханна. Тинни уже считает тебя своей сестрой, и он не поймет, почему ты уезжаешь.
— Но, я полагаю, он и так удивлен тем, что я исчезла из дворца. Я скажу Тинни, что мне нужно съездить в Техас повидать родных, а еще расскажу ему про ранчо и ковбоев. Прошу тебя. Мне будет легче уехать — я не хочу бросать Тинни так, как будто он ничего для меня не значит.
— Хорошо. Я позвоню миссис Сивке и скажу, что утром мы будем пить чай с Тинни.
— Спасибо.
Через три часа они уже сидели за столом в гостиной Тинни. Миссис Сивка налила Ханне и Зейлу чай, а Тинни — горячий шоколад. Тинни радостно смеялся, раскачивался на стуле и хлопал в ладоши, пока Ханна рассказывала ему о Техасе и животных на отцовском ранчо. Ему очень нравилось, что у них есть лошади, коровы, куры и даже коза.
Но очень скоро пришло время прощаться. Ханна обняла и поцеловала Тинни, а затем взяла за руки миссис Сивку.
Голубые глаза пожилой женщины наполнились слезами.
— Простите, ваше высочество.
— Вы больше не можете так называть меня. Я просто Ханна Смит.
— Не просто. — Миссис Сивка сжала руку девушки. — Берегите себя.
— Спасибо, я постараюсь, — заверила ее Ханна.
— И будьте счастливы.
— Надеюсь, — ответила Ханна, стараясь сохранять улыбку.
По дороге в аэропорт Зейл и Ханна молчали. Когда Ханна села в кожаное кресло личного самолета Зейла, он резким тоном спросил ее:
— Неужели я должен просто так оставить тебя?
Она обещала себе не плакать, держаться ради себя и Зейла.
— Да.
— А что я должен сказать сейчас?
К ее горлу подступил ком, а сердце наполнила огромная нежность. Она смотрела на него, стараясь запомнить каждую черту его лица, каждое выражение.
