В последнюю неделю виноградник и дети были ее спасением. После отъезда Энрико графиня перестала скрывать свою враждебность к ней. Беседы во время еды теперь велись исключительно по-испански, так что Джейн не могла принимать в них участие. Робкие попытки Паулы что-то изменить оказывались безуспешными.
Кармен каждый день ездила в Мадрид, правда, ночевать возвращалась обратно. Но хуже всего было то, что Пол, видимо, окончательно решил переключиться на Джейн, непременно занимал соседнее с ней место за столом и пользовался каждым удобным случаем, чтобы приходить во флигель, и появлялся в бассейне, когда Джейн плавала там с детьми.
Пол улыбался ей, время от времени шептал что-то интимное на ухо, бросал на нее восхищенные взгляды и не обращал внимания ни на безразличие, ни на откровенную враждебность, которые по очереди использовала Джейн.
С явного одобрения Паулы Пол то и дело приглашал Джейн отправиться с ним на экскурсию, съездить пообедать, и если бы на месте Пола был кто-нибудь другой, со вздохом признавалась себе Джейн, она бы не могла удержаться от искушения хоть на несколько часов сбежать с этой виллы.
Но поскольку это все же был Пол, она упрямо избегала его. А так как дороги на виноградник Пол, кажется, не знал, Джейн предпочитала проводить свободное время именно там.
Удобный дом Хосе и Хуаниты, полный детей и домашних животных, благоухающий ароматом вкусной еды, стал для Джейн почти родным, а испанскому ее с величайшей готовностью учили Себастьян и Мария.
Хуанита держалась осторожно, но Джейн не раз замечала, что ее веселые глаза темнеют при упоминании имени графини. Было ясно, что она согласилась готовить для обитателей виллы только ради графа Энрико, любимого хозяина, и никого другого.
Бродя по террасам, тянувшимся вдоль склонов холмов, Джейн почему-то чувствовала себя ближе к Энрико. Правда, она понимала, что, думая о нем, она обрекает себя лишь на новую боль.
Сейчас, наверное, в темном деловом костюме граф проводит совещание за совещанием, посвященные финансовой сфере, о которой она не имела ни малейшего представления. Он живет в совершенно другом мире. Так было и так будет. А она, набитая дура, позволяла себе мечтать о нем…
Внезапно Джейн увидела тень, упавшую на этюдник. На мгновение она подумала, что Пол все-таки нашел ее убежище…
— Дженни… — раздался негромкий голос, который она уже не чаяла услышать. Рука дрогнула, и на картину упало несколько капель акварели. Граф тихонько чертыхнулся, хмуро изучая ущерб, нанесенный пейзажу.
— Я не хотел пугать вас, — срывающимся голосом произнес Энрико. — Не знал, что вы здесь.
— Я прихожу сюда каждый день, — сказала, пытаясь успокоиться, Джейн.
— Одна? — еще сильнее нахмурился Сальвадоре.
— Обычно с детьми. Но сегодня они уехали с Паулой в больницу навещать Кристину, вот я и решила сделать несколько этюдов.
— А я все испортил. — Энрико вздохнул. — Извините, Джейн. Да вы воистину талантливый художник.
— Спасибо. — Она замялась. — Я не знала… то есть… никто не говорил, что вы сегодня вернетесь…
Сальвадоре пожал плечами.
— Никто об этом и не знал. Появилось немного свободного времени, и я решил устроить детям обещанный пикник, а их нет.
— Ох… — поразилась Джейн. — Я думала, вы об этом забыли.
Энрико отрицательно покачал головой.
— Вам предстоит узнать, голубка, что я никогда ничего не забываю, — задумчиво сказал он, откровенно любуясь ее длинными загорелыми ногами в шортах и глубоким вырезом блузки.
Чувствуя, что краснеет, Джейн быстро сказала:
— Дети будут очень разочарованы.
— Да уж, — согласился граф. — Тем более что вторая такая возможность мне едва ли представится.
Наверно, он намекает на обручение с Кармен, подумала несчастная Джейн. Эта девица не скрывала своего безразличия к детям и не понимала, что хорошего в примитивной еде на свежем воздухе.
— Очень жаль… — тихо сказала она.
— Обычная судьба минутных порывов… — Энрико усмехнулся и снова пожал плечами. — А кто остался на вилле?
— Никого. Насколько я знаю, ваша мачеха и мисс Спеннер поехали за покупками. Но к обеду все вернутся.
— Увы, я обедать не буду. Мне придется возвратиться в Мадрид. — Он помолчал. — Почему вы не поехали с Паулой?
— Она приглашала. Но я решила дать ей возможность побыть наедине с детьми. Это пошло бы на пользу им всем.
— И вы пошли рисовать… — В его голосе прозвучала странная нотка. — Писать картину, которую я испортил.
— Может, и нет. — Склонив голову набок, Джейн посмотрела на этюдник. — Я превращу кляксы в птиц или бабочек. Еще лучше будет!
— Вы легко прощаете… и большая оптимистка, — сухо сказал Сальвадоре. — Но оставьте свои улучшения на потом. — Внезапно он взял ее руку и заставил подняться. — Объявляется перерыв на пикник. — Чувствуя замешательство Джейн, он добавил: — Не пропадать же целой корзине еды!
Она знала, что должна отказаться. Но… несколько часов наедине с ним! Сердце пело, и она знала, что не откажет ему. Не сможет.
— Хорошо, — сказала Джейн покраснев.
В машине они молчали. Ветерок, врывавшийся в открытое окно, развевал волосы Джейн и охлаждал ее разгоряченное лицо. Она все не могла поверить, что решилась на это.
Сначала Джейн думала, что граф устроит пикник в каком-нибудь уединенном уголке поместья, но вот уже долгое время они едут по узкой дороге неведомо куда.
— Боитесь? — спросил он со смешком, очевидно чувствуя ее скрытое беспокойство и забавляясь им.
— Наверно, надо было оставить записку, — пробормотала Джейн. — Если Паула с детьми вернется раньше, чем собиралась, они будут беспокоиться, где я. — Посмотрев в окно, она подумала: интересно, а что бы сказала графиня, узнав, что их временная нянька разъезжает по сельской местности с ее пасынком?
— Жалеете, что поехали со мной?
— Нет. — Внезапно у Джейн пересохло во рту, и она судорожно стиснула лежавшие на коленях руки. — Вы очень добры…
— Это вы всегда слишком добры, Дженни. — Граф помрачнел.
Наверно, он уже пожалел, что пригласил меня, подумала Джейн. Может, заговорить о его помолвке с Кармен и дать понять, что она не придает этому неожиданному приглашению большого значения и ему нечего бояться? Но это было выше ее сил. Лучше сидеть спокойно и, пока можно, радоваться. И копить воспоминания, которые впоследствии скрасят ее одинокую жизнь.
Наконец Энрико свернул с дороги и припарковался в тени дерева.
— Дальше пойдем пешком. — Он вынул из багажника корзину с едой, а Джейн поручил нести коврик, на котором они будут сидеть. Путники стали спускаться по извилистой тропинке. Их окружали старые сливы, листья которых серебром сверкали на солнце. Где-то впереди мерцала вода и слышалось дремотное журчание.
