Изменился? Повел себя как мальчишка, и попал в унизительное положение, застряв на детской горке, — хорошенький способ добиваться тех целей, к которым он стремится всеми помыслами, сердцем и душой. В тот момент это было просто импульсивным действием, чтобы позабавить Дилана. Небольшая игра с законами физики, которую он полностью проиграл. Как, впрочем, и ту, которую он вел сейчас сам с собой. Наивный, он пытался обмануть себя, но у него, разумеется, ничего не получилось…
Как только их губы встретились, ее руки медленно поднялись и обвили его шею. Она ответила на его поцелуй так, словно только и ждала, ждала, ждала удобного случая окончательно свести его с ума.
Таких губ не было ни у кого на свете. Мягких, податливых, нежно-уступчивых. Желание поднималось в нем бурным потоком и погружало его в сладкую муку. Малыш зевал на своем сиденье, закутанный в два одеяла и не подозревающий, какой вихрь страсти рождался рядом с ним.
Он неохотно оторвался от Молли, чтобы глотнуть воздуха. Ей пришлось сделать то же самое. Ее ресницы затрепетали и поднялись. Взгляд ее карих глаз с нежностью остановился на его лице.
— Ты думаешь этим купить мое молчание, Макгэннон? — шепотом спросила она.
— Нет, черт побери! Ты можешь рассказывать кому хочешь эту чертову историю.
— Ты не целовал меня много дней.
— Но не потому, что не хотел. Я пытался… — Он в нерешительности помолчал. — Неужели я опять оказался бесчувственным идиотом, будь я проклят? Ты думала, что я к тебе равнодушен?
Она ничего не ответила, но он видел выражение ее глаз.
— Нет, ни о каком равнодушии и речи быть не может, — хрипло сказал он. — Я сходил с ума, думал о тебе, хотел тебя. Старался держаться на расстоянии. Я просто…
— Ты просто что, Флинн?
Но он почувствовал, что вконец запутался. Как он мог объяснить Молли, что ему нужно ее уважение, потому что одни слова ничего не значат — он либо завоюет ее, либо потерпит неудачу. Он не принадлежал к типу людей, свободно рассуждающих на столь эмоциональные темы, но все же попытался объясниться с Молли.
— Мы вроде бы случайно оказались в постели. Я боялся, что ты будешь об этом жалеть. Я не хотел, чтобы у тебя остался неприятный осадок из-за того, что ты занималась со мной любовью, имела со мной связь. Я хотел доказать тебе одну вещь.
Она прикоснулась к его щеке; ее взгляд сделался серьезным.
— И что это за вещь, которую ты хотел доказать?
— Что ты можешь полностью доверять мне.
Ее тонкие брови удивленно изогнулись.
— Хочешь оскорбить меня, Макгэннон? Если бы я тебе не доверяла, то никогда не легла бы с тобой в постель. За дурочку меня принимаешь?
— Да нет же! Боже мой, конечно, нет. Я не имел в виду ничего такого… — Он запустил пятерню в волосы. — Слушай, глупо же обсуждать такие проблемы на общественной парковке. К тому же я должен уложить это чудовище спать. Ну что, поехали ко мне?
Он пристально смотрел ей в глаза. Она немного поколебалась.
— Ладно. Уговорил.
Нам давно уже надо серьезно поговорить, подумал Флинн, открывая перед Молли дверцу автомобиля.
Пока они ехали домой и укладывали малыша, у него было достаточно времени, чтобы привести мысли в порядок. В некоторых вещах ему необходимо заслужить одобрение Молли. В чем-то другом пусть она судит о нем как угодно, важно лишь, чтобы она верила в серьезность его чувства к ней. Он никогда не стремился быстренько затащить ее в постель, не заботясь о ее чувствах.
Разговор уже выстроился у него в голове. Уложив Дилана спать, он спустился вниз, где на белом ковре сидела, поджав ноги, Молли. Она выключила свет, развела в камине огонь. В желтых отсветах пламени блеснули два бокала.
— Ну как, удалось его уложить?
— Да, моментально вырубился. Молли, нам надо поговорить, — решительно сказал он.
Кивнув, она похлопала по ковру рядом с собой:
— Знаю. Я беспокоюсь за тебя, Макгэннон.
— Беспокоишься?
— Угу! Последние дни ты просто ужасно серьезен, словно судья. Садись сюда. Снимай туфли, глотни вина и начинай рассказывать.
Он уселся скрестив ноги и, сделав большой глоток вина, произнес:
— Ты права: меня действительно мучает один вопрос. Я тебя не обидел?
С секунду она задумчиво смотрела на него, потом мягко спросила:
— Тогда, когда мы занимались любовью?
— Да. Ведь я не давал никаких обещаний.
— Ни одного, — призналась она. — Но я их и не ждала. Тебе не приходит в голову, что я, может быть, просто люблю тебя, и все?
— Я думаю, что пока мы валяли дурака, флиртовали, то ты от этого не страдала. Не рисковала ничем важным, таким, что тебе дорого. Ты раньше была такой застенчивой, Молли, такой замкнутой и строгой. И когда я видел, что и ты флиртуешь, отвечаешь на поцелуи, начинаешь при ходьбе покачивать бедрами…
— Этого я никогда не делала.
Он впервые не удержался от улыбки, хотя и короткой.
— Еще как делала. И сейчас делаешь. А я обожал наблюдать, как твоя личность вступает в свои права. Обожал наблюдать за пробуждением твоей естественной уверенности в себе и смелости. Вот только… — Он сделал глубокий вдох. — Только мне всегда было по-настоящему важно не ранить другого человека, не заставить его расплачиваться за мои ошибки. Мой отец… у него всегда был виноват не он сам, а кто-то или что-то другое, и он всегда принижал всех окружающих.
— И ты думаешь, что и ты такой же?
— Очень хочу надеяться, что нет, Молли. Но со стороны это должно выглядеть именно так. Мы сблизились в самое неудачное время, какое только может быть. Ты знаешь о моей связи с Вирджинией на одну ночь. Ты видела, как беспомощно я обращался с ребенком. Тебе все время приходилось волей-неволей помогать мне… Но будь я проклят, если знаю, что ты надеялась от меня получить.
— Макгэннон, ты слишком суров к себе.
— Я стараюсь быть честным с тобой.
Не говоря ни слова, она придвинулась к нему, слегка толкнула в грудь и, когда он оказался лежащим на ковре, дала выход своим чувствам в поцелуе, полном страсти и огня.
Поцелуй Молли вызвал в воображении Флинна бескрайний и бездонный океан, в котором он плыл без единого спасательного средства. Ее язык проник к нему в рот, скользнул по его языку. Острейший приступ желания пронзил все тело Флинна. Но не только его. Ее тоже. Секунда — и их одежда полетела в разные стороны.
Обнаженные, они опустились на ковер. Он привлек ее к себе. Она устроилась сверху, обхватила его ногами. Одной рукой Флинн слепо шарил по ковру в поисках бумажника. Нащупав, вынул из него презерватив. И вскоре их сердца забились в едином ритме. И они вместе стали подниматься все выше и выше к пику наслаждения…
