Лиф сидел безукоризненно, открывая красивую линию шеи. Фасон платья подчеркивал ее тонкую талию, от которой к босым ногам спускались пышные шифоновые волны.
Этот контраст делал ее неотразимой. Только хладнокровный мужчина с каменным сердцем мог остаться равнодушным к этой милой прелести с голыми ножками. Разгулявшаяся фантазия Джеффри тут же дорисовала все, что скрывалось под этой роскошью.
— Сид, да ты писаная красавица! — воскликнул он, нарушив свое затянувшееся молчание.
Джери улыбалась во весь рот.
— Красивее, чем Салли Николс? — спросила Сид.
Джеффри едва не рассмеялся, но сдержался, боясь потом об этом пожалеть.
— Красивее, чем Салли Николс.
— Красивее, чем Эшли?
Он так и знал, что она произнесет это имя.
— Эшли — моя сотрудница, и не более того. Иногда я называю ее Железная Леди. Вряд ли это прозвище можно назвать ласкательным.
Сид с облегчением вздохнула.
— Чтобы успокоить тебя, скажу, что ты самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо встречал в своей жизни.
«Ты похожа на девочку с фотографии, выросшую и похорошевшую», — подумал он.
Сид покраснела. Он смутил ее своими комплиментами.
Джеффри с восхищением отметил это.
— Теперь моя очередь, — сказал он.
— Что? — непонимающе спросила Сид.
— А как насчет «Гарри любит Сид»?
Джеффри никогда раньше не решился бы задать подобный вопрос в присутствии третьего лица. Он явно начал попадать под влияние местных обычаев.
Губы Сид округлились от удивления.
— Да, но когда это было! Тогда я была глупой девчонкой.
— А теперь?
Сид внимательно посмотрела на Джеффри.
Напряженное молчание нарушила Джери:
— Кажется, я забыла иголку и нитки у Кельвина.
Сид удивилась.
— О чем ты говоришь?
Джери подошла к вешалке с верхней одеждой.
— Я вчера оставила у него не только иголку и нитки, но даже оленину в пакете.
Она надела башмаки и выглянула в окно.
— Подумать только, какой снег пошел. Да, похоже, пурга будет нешуточная. Я, наверное, и переночую у Кельвина. Рискованно возвращаться в такую погоду.
Сид возмущенно воскликнула:
— Да Кельвин живет в ста шагах отсюда!
— Не забудь покормить Бабетту. В кухне полно еды.
Джери натянула на голову шапку и открыла дверь. В комнату ворвался ледяной ветер.
— Что у тебя за дела с Кельвином? — крикнула Сид ей вдогонку.
Джери улыбнулась, взглянув на племянницу через плечо.
— Такие же, как и у тебя с Джеффри.
Дверь с громким стуком закрылась.
Джеффри повернулся к Сид, стоявшей с приоткрытым от удивления ртом.
— Неужели ты раньше об этом не догадывалась? — спросил он.
Она скользнула по нему взглядом.
— Сколько себя помню, Кельвин всегда жил по соседству. Ему шестьдесят два года!
— А ты думаешь, что любовь заканчивается в определенном возрасте?
— Нет, но все же… — она поежилась.
— Тебе холодно, — сказал Джеффри, вставая. — Иди сюда, к огню.
— Мне надо снять это платье.
— Ну, об этом не стоит беспокоиться, — сказал он, чувствуя, что голос начинает выдавать его чувства. — Это мы сделаем вместе.
Сид снова поежилась, но на этот раз совсем не от холода. Она окинула Джеффри взглядом, словно видела его впервые. Высокий, с красивым сильным телом! Такой фигуре может позавидовать любой мужчина. Джинсы обтягивали его безупречные бедра. Темно-зеленая рубашка подчеркивала цвет глаз.
Но больше всего ей нравилось то, как он смотрел на нее. Ее колени невольно задрожали.
Он поманил ее к себе.
Она медленно двинулась навстречу. Джеффри подхватил ее и крепко обнял. В его объятиях она чувствовала себя очень уютно. Она привстала на цыпочки, закрыла глаза и потянулась к нему розовыми губками.
Поцелуя не последовало.
Она открыла глаза. Он откинул голову назад, и расстояние до его губ стало недосягаемым.
— На этот раз мы не будем торопиться, — прошептал он.
Она посмотрела ему в глаза. Да, конечно. Она хотела снова коснуться его губ, но поймала пустоту.
— Сид, — пробормотал он, взяв ее за руки, — мне очень нравится твоя страстность, но давай попробуем сейчас насладиться друг другом, как дорогим вином.
— Я предпочитаю виски.
— Тогда — как очень хорошим виски.
Джеффри замолчал, чувствуя, как сильно напряжено ее тело. Он немного расслабился и заключил ее лицо в свои ладони, наслаждаясь нежным призывным взглядом. В то же время он ни на минуту не забывал, что она может быть совершенно другой. Ему это очень нравилось. Какая еще женщина способна лететь на самолете в пургу в грубой мужской одежде, не беспокоясь о своей внешности, а потом одеться и выглядеть как фотомодель? Только Сид!
— Потанцуй со мной, — тихо проговорил Джеффри, прижимая ее к себе. Одной рукой он взял ее ладонь, а другой обнял за талию.
— Я не очень… — Сид поколебалась, но продолжила: — … не очень хорошо танцую.
— Шутишь, — сказал он, ведя ее то в одну сторону, то в другую. — Раз, два, три, — командовал он, а кухонные часы помогали ему отсчитывать ритм.
Наконец и Сид поймала ритм.
— Но нет музыки, — прошептала она.
— А ты спой песню, которую пела вчера в душе.
Сид помолчала, а потом начала тихонько напевать старый мотив из репертуара Спрингстина. Джеффри медленно подвел ее к выключателю. Он погасил свет. Комната слабо освещалась отблесками огня из камина.
Он обнял ее обеими руками и прижал к себе. Языки пламени отражались в ее глазах золотыми зайчиками. Его завораживали звуки ее голоса, тягучие и сладкие. Ему казалось, что пела каждая клеточка ее тела.
Сид не чувствовала, сколько прошло времени с тех пор, как они начали танцевать под ее тихое пение. Она очнулась, когда поняла, что они уже не танцуют, а стоят, обнявшись, на месте. Она взглянула в лицо Джеффри и слегка вздрогнула, почувствовав его руку у себя на затылке.
Он наклонился.
Сид подставила губы.
Но он их не коснулся.
Джеффри осыпал ее лоб, виски, волосы дождем мелких поцелуев. Склонившись еще ниже, он приник к нежной ямочке у основания ее шеи, и от этого мурашки возбуждения пробежали по ее чувствительной коже. Откинув голову назад, она простонала. Когда он поцеловал за ушком, ее грудь ожила, а соски заныли от напряжения. Джеффри продолжал ласкать ее шею.
— Ниже, — прошептала она.
— Что, дорогая? Тише?
Сид подумала, что этот человек убьет ее своей медлительностью.
— Я хочу тебя, — выговорила она непослушными губами.
Джеффри наклонился, и его рот оказался так близко, что она почувствовала на своей щеке дыхание. Наконец его губы завладели ее губами. Поцелуй был таким требовательным и жадным, что она едва не вскрикнула от восторга.
