— Клэй, поверь мне, — прошептала она с чувством, — я очень хочу быть с тобой.
— А я с тобой.
Мужчина крепко обнял ее, а его поцелуи были во много раз красноречивее слов.
Восемь дней спустя Моника заглянула в спальню Пейдж, где та одевалась для встречи с семьей Клэя. На ней было стильное и элегантное черное платье. Девушка сидела за туалетным столиком и вдевала в уши жемчужные серьги.
Мать присела на край кровати.
— Ты выглядишь очень мило, — заметила она.
— Спасибо, мама, — улыбнулась своему отражению Пейдж.
— Скажи мне, детка, — без обиняков начала мать, — ведь у тебя с этим Клэем не серьезно? Да?
Час пробил, подумала Пейдж. Всю неделю ей как-то удавалось обходить эту скользкую тему, но сегодня Моника пошла ва-банк. Больше всего Пейдж поражала непоколебимая убежденность матери в том, что она имеет право навязывать окружающим свою волю. Вот и сейчас выходило, что у Пейдж не было права на личную жизнь.
— Наоборот, мама, — выдержав долгую паузу, возразила девушка, — у нас с Клэем все более чем серьезно.
— Тем хуже, — печально заметила Моника. — Я, например, считаю, что он тебе не подходит.
— Но откуда ты можешь знать? — возмутилась Пейдж. — Ты видела его всего-то несколько раз.
— Тебе нужен не просто муж, — бесцеремонно заявила Моника, — а единомышленник! Не какой-то продавец тряпок, который дальше своего прилавка ничего не видит.
— Мама. — Пейдж подошла к ней вплотную и села рядом. — Я думала, ты куда мудрее и проницательней.
Моника гордо подняла голову и отрезала:
— Я достаточно проницательна, чтобы судить о людях.
— Клэй Рэйнольдс — личность весьма не ординарная, — решительно возразила ее дочь.
Моника вскочила и нервно заходила по комнате.
— Ты извини меня, — она понизила голос, — но давай будем называть вещи своими именами. Вас двоих связывает исключительно физическое влечение. Ты просто не можешь насытиться им.
— Неправда! — Пейдж захлестнула волна обиды. — Я люблю его.
— Это чушь. — На Монику, казалось, ничто не могло подействовать. — Вы знакомы-то всего два месяца.
От отчаяния девушка закрыла руками лицо.
— Да, кстати, — не унималась Моника, — ты хотя бы предохраняешься?
— Мама! — не выдержала Пейдж.
— А что «мама»? — Женщина удивленно подняла брови. — Я врач и смотрю на вещи с изрядной долей цинизма.
Неимоверное разочарование охватило Пейдж. Ее идеалы рухнули. Мать была бесконечно далека от нее.
— Мама, я так надеялась, что ты поймешь… — прошептала она с тоской в голосе.
— А что я должна понять? — непримиримо возразила Моника.
— Что мне тяжело, — попыталась объяснить свое положение Пейдж, — что меня раздирают противоречия, что я на перепутье…
В комнате воцарилась звенящая тишина.
— Все пройдет, — вновь отрезала Моника. — Этот мужчина просто воспользовался твоей наивностью, — зло добавила она.
— Да ничем он не воспользовался, — вконец расстроенным голосом сказала Пейдж. — Пойми, мы с тобой разные люди и смотрим на вещи по-разному.
— Не смеши, — бросила Моника через плечо и вышла из спальни.
Взяв со стола бутерброд с красной икрой, Клэй тотчас отправил его в рот и теперь наслаждался солоноватым привкусом деликатеса. Пейдж сидела в другом конце комнаты и оживленно болтала с Триш. Обе женщины моментально нашли общий язык и, казалось, никак не могли наговориться. Клэю это было чрезвычайно приятно.
По дороге в Рейстерстаун Пейдж почти все время молчала, но Клэй, памятуя о советах Дока, не пытался вызвать ее на откровенность. Ему было понятно ее состояние. Познакомившись с Моникой поближе, он объективно оценил властный характер женщины и осознал, что дочь находилась под влиянием матери.
Клэй пересек комнату и обнял Пейдж за талию.
— Что так увлеченно обсуждают дамы? — весело поинтересовался он.
— Я рассказываю твоей спутнице, где собираюсь провести свой медовый месяц. — Триш счастливо улыбалась. — А сейчас мне пора к остальным гостям, — добавила она. — Ох уж эти светские условности!
Триш ласково погладила брата по голове и, пританцовывая, вышла в сад.
— Теперь я понимаю, почему ты так нежно относишься к ней. — Пейдж отпила шампанского из узкого хрустального бокала. — Но я не успела пообщаться с твоей мамой.
— Да маму сейчас не поймать, она ведь мозговой центр и одновременно рулевой приема. Давай лучше я покажу тебе дом. Глядишь, и она попадется нам где-нибудь.
Дом родителей Клэя и вправду был достоин неспешной экскурсии. Он был огромный, отделан ценными породами древесины, обставлен старинной мебелью. За резной дверью оказался небольшой кабинет: стены сплошь занимали полки с книгами, посередине перед малахитовым столиком стояло массивное вольтеровское кресло.
— Какая прелесть, Клэй! — Девушке казалось, что она находится внутри сказочной табакерки.
— Прелесть — это ты, — обнял он ее. — Как хорошо, что мы наконец одни.
— А ты хитрец, — засмеялась Пейдж. — Ты ведь хотел не дом мне показать, а просто украсть меня и затащить в укромное местечко.
— А ты к тому же еще и догадлива. — Клэй чуть прикоснулся к ее рту губами.
— Клэй, — близость мужчины заставляла ее трепетать от желания, и она с трудом отступила на шаг, — нехорошо. Мы должны быть внизу.
Вдруг послышались голоса, и Рэйнольдс насторожился, потом подмигнул девушке.
— Это, кажется, мама, подожди меня здесь… — Он скрылся за дверью.
Девушка с любопытством разглядывала книги, когда неожиданный щелчок двери заставил ее оглянуться. Прямо перед ней стоял Винсент Рэйнольдс, отец Клэя. Она часто пыталась представить его себе, думала, сколько боли он причинил своему сыну…
— У вас удивительно красивый дом, — прервала Пейдж затянувшееся молчание.
— Благодарю вас. Я и сам безмерно люблю его, но, к сожалению, не могу проводить в нем столько времени, сколько бы хотелось. Вы ведь, кажется, врач? — неожиданно спросил он.
— Да, — ответила Пейдж.
— Клэй был одним из ваших пациентов?
— Нет, мы познакомились случайно.
— Честно говоря, — кашлянул он, — я удивился, что у моего сына роман с врачом. Ваша профессия на порядок выше того положения, которое он занимает в современном обществе.
Волна негодования и обиды захлестнула девушку.
— Тут я придерживаюсь иного мнения, — лаконично заявила она. — Все мы просто люди, мистер Рэйнольдс, а наши человеческие качества не зависят от суммы наличных в наших кошельках.
— Спорный вопрос, — холодно парировал мужчина. — Помнится, Клэй пытался внушить мне нечто подобное.
