— Совсем как ваша мать, — с кривой улыбкой заметил де Морсе.
— Повторяю, не впутывайте сюда мою мать. Как вы с ней обошлись?! — Ее лицо исказилось. — Это ваша вина, что она… — Габриель прикусила язык. Незачем этому человеку знать, что именно из-за него ее мать не позволяла себе любить даже собственных детей, потому что боялась снова испытать боль. — Что касается Рафаэля, то у него есть отец. Он любит Рафа, а Раф любит его. Вы ему не нужны.
— Но я хотел бы…
— Мне все равно, — перебила его Габриель и тут же отвернулась, словно де Морсе перестал для нее существовать. — Так увидимся в семь часов, да? — с улыбкой обратилась она к Люку и направилась к выходу.
Когда Габриель отошла на несколько метров, Этьен взглянул на Люка с задумчивым видом:
— Она знает, кто я. Ты сказал ей?
— Нет, — солгал Люк не моргнув глазом и зная, что не будет испытывать угрызений совести по этому поводу: слишком уж велика была его антипатия к этому человеку.
— Значит, Жозе?
Люк не соизволил ответить.
— Понимаю. — Этьен вздохнул. — А Рафаэль… Он знает, кто его настоящий отец?
— Рафаэль уверен, что его отец Харрисон Александер.
В глазах Этьена что-то мелькнуло, когда он отвел взгляд в сторону и посмотрел на Габриель. Она, задержавшись в зале, разговаривала с аукционистом. Рядом с ней стояла Симона.
— Как она похожа на свою мать, — заметил Этьен.
— Габриель не любит, когда их сравнивают, — сухо проговорил Люк.
— У меня появилось ощущение, что мы преследовали одну и ту же цель. Ты хотел приобрести эти виноградники для детей Жозе, верно? — Этьен невесело улыбнулся. — Как и я.
— Почему именно сейчас? Все эти годы вы довольствовались ролью наблюдателя.
— В прошлом году у меня умерла жена, — помолчав, начал де Морсе. — Детей у нас не было. Я остался один.
— Сочувствую.
— Мне тоже жаль. — Этьен вздохнул. Его глаза смотрели словно сквозь Люка. — Ты хочешь знать, почему я появился здесь? Я умираю, Люсьен. У меня нет законных наследников. Остался только долг перед сыном. Все, о чем я сейчас прошу, — это позволить мне поговорить с Рафаэлем.
Люк сказал уже чуть мягче:
— Извините, Этьен, но я ничего не решаю. Так же как и Габриель. Вам следует поговорить с Жозе.
— Мне нужна твоя помощь, — заявила Габриель, когда они с Симоной тащили два больших чемодана по дорожке к кухне.
— По-твоему, это не помощь? — возмутилась Симона и с тоской посмотрела на дверь, до которой оставалось еще несколько метров. Вздохнув, она проволокла чемодан еще немного. — Надо будет обсудить с Люком возможность заасфальтировать дорожку, — пробурчала она. — Хруст гравия сводит меня с ума. Какая польза от колесиков, если чемодан все равно приходится тащить?
— Ты поможешь мне выбрать свадебное платье?
Симона так резко выпрямилась, что у нее перед глазами поплыли черные точки.
— Свадебное платье? — Она улыбнулась, вытерла ладони о брюки и церемонно произнесла: — Симона Дювалье к вашим услугам. — А затем засмеялась. — День становится все лучше и лучше. Итак, ты хочешь, чтобы я помогла тебе выбрать платье?
— Если у тебя нет других дел.
— Какие еще могут быть дела? К черту эти чемоданы! Пусть Люк их тащит, иначе зачем нужен мужчина в доме? Мы прямо сейчас отправляемся в Париж, — торжественно объявила она.
— Оно мне нужно прямо сейчас.
— Ты хочешь сказать, что вы собираетесь пожениться сегодня вечером? — недоверчиво спросила Симона и нахмурилась. — Это невозможно!
— Нет, я не пойду сегодня под венец. — В отличие от Симоны Габриель продолжала тащить свой чемодан. — Наверное, мне надо было сформулировать это как-то иначе, — вздохнула она и начала объяснять: — Сегодняшний вечер для меня очень важен — не менее важен, чем сама свадьба. Мне нужно такое платье, чтобы мужчина всегда его помнил, как и сам день. И еще я хочу сделать высокую прическу. Конечно, мне еще не помешает немного смелости, но тут ты, боюсь, можешь оказать мне только моральную поддержку.
— Так бы сразу и сказала, — пробормотала Симона и ухватилась за ручку чемодана. — Куда Люк собирается тебя пригласить?
— В скалы.
У скал, расположенных за замком, была богатая история. Во время военных действий они служили убежищем для людей, а иногда становились им самым настоящим домом. Каменные стены были испещрены именами побывавших там. Габриель точно помнила место, где она выцарапала свое имя.
— Можешь рассчитывать на мою помощь, — с готовностью согласилась Симона. — Но с одним условием.
Габриель настороженно взглянула на нарочито невинное лицо подруги, подозревая, в чем состоит ее условие.
— Конечно, я тебе все расскажу, — вздохнула она и усмехнулась: — В общих чертах.
Габриель не была здесь семь лет, но стоило ей очутиться в узком проходе, как она все вспомнила. Она точно знала, где ее ждет Люк. Небольшой фонарь, который Габриель захватила с собой, оказался как нельзя кстати: ее туфли на высоких каблуках не были рассчитаны на прогулки в скалах. Как и белое льняное платье с широкими бретельками и рядом мелких пуговиц, начинавшихся от горла и заканчивавшихся почти у самого подола. В скалах было прохладно, но Габриель так волновалась, что почти не ощущала холода.
Люк уже ждал ее в маленьком гроте, в углу которого стояли деревянный стол и пара стульев. Завидев ее, он не пошевелился. Только блеск глаз выдавал степень его нетерпения.
— Осторожнее, не подверни ногу, — предупредил он.
— Мог бы и помочь, — пробурчала Габриель.
— Если бы ты видела себя со стороны — белое видение с фонариком в руке, — ты бы поняла, почему я не в силах сдвинуться с места.
Габриель остановилась перед ним. Люк не сделал попытки привлечь ее к себе или поцеловать. Сказал лишь:
— Знала бы ты, чего мне стоит не прикасаться к тебе.
— Я вижу, — прошептала она.
— Что ты видишь? — низким, сексуальным голосом поинтересовался он.
Габриель охватила дрожь желания.
— Что мне опасно находиться рядом с тобой.
— Так и есть.
Люк подхватил ее на руки так неожиданно, что у Габриель пресеклось дыхание.
— Что ты хочешь? — спросила она задыхающимся голосом.
— Все, — не колеблясь ответил Люк.
— А что ты готов отдать за это?
— Все.
Габриель прижалась к нему, обняла его за шею и со смехом заявила:
— Слова настоящего фанатика. Может, мне следует тебя опасаться?
— Может быть.
— Ну, а я не боюсь, — храбро бросила Габриель. — Я готова дать тебе все и взять все, что ты захочешь мне дать.
