Вернулся Барни, и Сайан спросила:
— Застал его?
— Собирает инструменты. Сейчас придет. — Он принес пальто и накрыл им Эмили. Филлис судорожно всхлипывала, и Барни раздраженно рявкнул: — Замолчи или выйди отсюда вон.
— Филлис, пожалуйста, пойди открой дверь доктору, — сказала Сайан. — Лэнгли сейчас тоже должен приехать. Пойди открой ему дверь.
Филлис исчезла. Они слышали, как она на что-то наткнулась по дороге, наверное, на маленький столик в коридоре. Он с грохотом опрокинулся, и Филлис, все еще рыдая, остановилась либо для того, чтобы поднять столик и поставить на место, либо собрать его обломки.
Когда доктор Мюррей вошел на кухню, Эмили как раз открыла глаза.
— Все в порядке, Эмми, — тихонько приговаривал Барни, — дорогая моя, все будет в порядке.
Она посмотрела на Барни, ее голос был тихим, едва слышным:
— Я тебя звала. Я тебя звала.
— Я здесь, Эмми. И доктор здесь.
— Когда это случилось? — спросил доктор Мюррей.
— Не знаю, — сказал Барни.
Доктор Мюррей кинул на Эмили один быстрый взгляд и сказал:
— Нам понадобятся носилки. Это надолго.
Эмили снова закрыла глаза, но ее пальцы вцепились в руку Барни.
Ближайшая больница была в Айви-Хаус, в пяти милях от деревни, и «скорая помощь» подъехала к салону, когда доктор Мюррей все еще проводил осмотр. И ему не понравилось то, что он обнаружил. Без рентгена и соответствующего оборудования он не мог точно определить размер повреждений, который нанес Эмили упавший под ней стул. Но он понял, что у нее была раздроблена берцовая кость, а в ее возрасте это могло сделать ее калекой.
Когда приехала «скорая», Барни отправился в больницу вместе с доктором и Эмили. На пороге Сайан сказала ему:
— Я подожду Лэнгли. Ты мне позвонишь оттуда, да?
— Позвоню, — кивнул Барни. Вид у него был мрачный.
«Я звала тебя, — сказала ему Эмили. — Я звала тебя…» Сайан не знала, припомнился ли ему его умирающий отец, который тоже звал его и умер, не дождавшись ответа на свой зов, и ее вдруг охватила безмерная, почти невыносимая жалость к нему.
— Барни, — сказала она, стараясь подобрать нужные слова. Она начала заикаться и не могла выговорить ни слова. Она положила руку ему на плечо и закусила губу. — Я… я…
Он стряхнул ее руку.
— Ради бога, — сказал он. — Не устраивай еще ты здесь истерик.
Жалость к нему сразу исчезла, и она снова стала холодна и способна к членораздельной речи.
— Я никому не собираюсь устраивать истерик, — сказала она. — Пожалуйста, позвони, как только будут какие-нибудь новости.
Она смотрела, как он залезает в машину «скорой помощи». Машина отъехала. К этому времени, конечно, на улицу высыпали все соседи.
— Все плохо? — спросила Фиона, подбежав к Сайан.
— Да, доктор так считает. Она упала со стула. Залезла, чтобы поменять лампочку. Я твержу себе, что надо было зайти на кухню, хотя бы перед тем, как уйти вечером из магазина.
— А ты всегда к ней заходишь?
— Нет, но часто. Ну почему, почему именно сегодня я этого не сделала?
— Пойдем домой, — сказала Фиона.
— Не могу, надо дождаться Лэнгли. И Барни будет сюда звонить из больницы.
— Хорошо, — сказала Фиона. — Тогда я пойду посижу с тобой.
Утешения ей хватало. Весь магазин был заполнен людьми, которые ждали новостей из больницы. Джордж пошел искать Лэнгли. Найти его оказалось легко — он все еще был с тем дилером, к которому уехал утром. Сайан оставалась в салоне и взяла трубку, когда около десяти часов позвонил Барни. Сложный перелом бедра, нужна срочная операция, сейчас Эмили дали снотворное, они с Лэнгли едут домой.
Сайан положила трубку и передала это всем остальным, и все стали расходиться по домам — большинство качали головами и говорили, что, учитывая возраст Эмили, даже при благоприятном исходе нельзя надеяться на быстрое выздоровление.
Фиона ждала вместе с Сайан, и Филлис Баркер тоже не пошла домой. Она уже взяла себя в руки и накрывала ужин на столе на кухне, когда прозвенел звонок.
Сразу было видно, кто из братьев больше беспокоится об Эмили. Барни все еще выглядел мрачным, но Лэнгли был в настоящем горе. Сайан и Филлис вместе вышли в прихожую, услышав звонок, и Лэнгли прошел мимо них, как будто даже не видел.
Филлис побежала за ним на кухню. Сайан на мгновение задержалась и посмотрела на Барни:
— Она не…
— Нет, — сказал он. — Я же сказал тебе, ей дали снотворное. У нее сильный шок, естественно, и очень сложный перелом.
— Но она поправится?
— Никто не знает.
Лэнгли сидел за столом, обхватив руками голову. Рядом с ним стояла Филлис и уже начинала по новой всхлипывать, слезы набирались у нее в глазах; Сайан нежно дотронулась до его плеча и пообещала:
— С ней все будет в порядке.
Он посмотрел на нее, лицо его было искажено, глаза потемнели.
— После всего, что она для нас сделала! Она здесь лежала столько времени, и никому даже дела не было, никто даже не знал. Мне нельзя было уезжать на весь день, надо было оставаться дома.
— Но откуда ты мог знать? Кто мог знать, что так случится?
— Почему ты не заглянула к ней перед тем, как идти домой?
— Ну ты же знаешь, я не всегда к ней захожу.
Лэнгли посмотрел на Барни. Они вместе вернулись из больницы, но Сайан чувствовала, что по дороге они не разговаривали. Естественно, машину вел не Лэнгли. Вид у него был ошеломленный, как будто он еще не пришел в себя после удара.
— А ты где был? — спросил он Барни.
— Мы с Сайан пошли прогуляться в «Вудграндж».
— Зачем?
— Просто так, — тихо сказал Барни.
— Они принесли мои перчатки, я их забыла… — начала Филлис дрожащим голосом. Но ее слова тут же потонули в потоке горячих самообвинений Лэнгли.
— Если Эмили умрет потому, что меня не оказалось в это время дома, я никогда этого не прощу себе, никогда в жизни!
Сайан подумала, что, видимо, то же самое относится и к ней с Барни.
— Пожалуйста, покушайте что-нибудь, — взмолилась Филлис, но никто даже не удосужился ей ответить.
— Лучше всем сейчас пойти отдохнуть, — сказал Барни.
— Как ты надеешься отдохнуть?
— Не знаю, — ответил Барни. — Но я, во всяком случае, попробую.
Конечно, Лэнгли не будет спать всю ночь. Барни тоже беспокоился за Эмили, тоже был огорчен, но уже через некоторое время он вздохнет и заснет. А Лэнгли встретит рассвет без сна.
— Да, думаю, нам всем надо попробовать заснуть, — согласилась Фиона, и Сайан наклонилась, чтобы поцеловать Лэнгли.
— Спокойной ночи, дорогой, — сказала она. — Утром у нас будут хорошие новости, вот увидишь.
