— Ты уже звонил в больницу? — спросила она.
— Да, ночь прошла спокойно.
— Джордж им тоже звонил, они ему сказали то же самое.
Она встала у Барни поперек пути, чтобы не дать ему пройти дальше.
— А теперь по поводу Филлис Баркер. Это несправедливо — позволять ей работать здесь.
— Несправедливо? С какой стати?
— Ты же знаешь, как она относится к Лэнгли.
— А что, ты думаешь, она может сделать — соблазнит его?
Голос у него был усталый — может быть, он тоже плохо спал, — и Сайан сказала ядовито:
— Перестань напускать на себя такой безразличный вид! Я ничего такого не думаю. Но судя по тому, что я слышала, и по тому, что я видела, она станет невыносимо приставать ко всем со всякими глупостями, а у Лэнгли сейчас и без нее хватает забот. Она тоже — хотя я не думаю, что это каким-то образом тебя заботит, — может обидеться. Зачем же ее обижать? Зачем просить ее переехать сюда? Я сама могу позаботиться о еде, и ты, надеюсь, сможешь сам заправить свою постель.
— У тебя нет времени на то, чтобы самой готовить. У тебя и так сейчас две работы.
— Джосс Эннерман может забыть про мои скульптуры.
— Нет, он не забудет, я его знаю. Раз он решил, что у тебя есть талант и ты его совсем не бережешь, он опять сюда приедет, если не получит от тебя ничего. Он такой нахрапистый парень, он даже может сказать Лэнгли, чтобы тот не стоял у тебя на пути.
Лэнгли это не понравится, и Сайан тоже.
— Я бы справилась. Соседи помогли бы.
— Вот соседка тебе и помогает, — заметил он. — Филлис. И она здесь единственная, у кого полно свободного времени. Но конечно, если ты не доверяешь Лэнгли в этом отношении…
Она нахмурилась:
— Доверяю, конечно.
— Тогда все в порядке. А что до ее обид, то вполне может случиться, что она безболезненно вылечится от своей страсти к Лэнгли после того, как несколько недель поготовит для него и поубирает за ним. — Он прошел мимо Сайан и спросил: — Как спалось?
— Не так уж плохо. — Видимо, на этом разговор был закончен, и Филлис оставалась в доме, но Сайан это по-прежнему не нравилось. Ей хотелось поговорить с Лэнгли. Лэнгли не такой эгоист, как Барни, и не потерпит, чтобы у молодой девушки были сердечные неприятности.
Лэнгли был на кухне. Он только что спустился туда, и Филлис суетилась, как наседка над цыпленком, хлопоча, чтобы он хоть немного поел за завтраком. Он совсем не спал, под глазами у него легли глубокие тени, и Сайан подошла к нему и спросила:
— Ты уже звонил в больницу?
— Конечно, я звонил еще в семь часов. Там сказали, что она в стабильном состоянии, но ведь они всегда так говорят, не правда ли?
Сайан заспорила:
— Это может значить, что у нее состояние не ухудшилось. Если они опасались пневмонии, то это означает, что пока нет никаких ее признаков, верно?
Филлис поставила перед Лэнгли яичницу с беконом, но он отодвинул тарелку.
— Поешь что-нибудь, — сказала Сайан.
— Извини, — ответил Лэнгли. — Просто я не голоден.
— А кто тут голоден? — раздался голос Барни. — Но если мы станем морить себя голодом, Эмили это никак не поможет. — Он налил себе кофе и взял тост.
— Ну может, разве что кофе, — сказал Лэнгли. — Простите, но есть я сейчас не в состоянии.
Все выпили кофе. Было так странно видеть Филлис, сидящую на месте Эмили. Никто почти ничего не говорил, потому что говорить было особенно не о чем. Пару раз звонил телефон. Каждый раз к трубке подходил Барни, разговаривал, пока остальные сидели за столом молча, с каменными лицами, но это были только соседи, справлявшиеся о новостях из больницы.
Первым из-за стола встал Барни, и Лэнгли спросил:
— Куда ты направляешься?
— Иду в лавку.
— Работать? — Это было за пределами понимания Лэнгли и за пределами понимания Сайан тоже. — Ты можешь сидеть и писать выдумки, когда Эмили, быть может, умирает?
— А что еще мне делать?
— Ты мог бы поехать со мной в больницу. — Лэнгли прямо посмотрел в глаза Барни. — Если будет необходимость, надеюсь, я могу тебе звонить к Джорджу?
— Да.
— Постарайся хотя бы на этот раз не опоздать, хорошо? — Лэнгли был очень зол. Голос его звучал презрительно, и около рта легла горькая морщинка.
Барни слегка нахмурился, и Сайан увидела, как на щеке его задергался мускул. Затем он сказал: «Постараюсь» — и ушел, и они услышали, как за ним захлопнулась дверь.
Филлис уставилась на Лэнгли широко раскрытыми глазами. Сайан не знала, что ей говорить или делать.
— Извините, — сказал Лэнгли им обеим. — Завидую я моему брату. Он всегда умел отвлечься и расслабиться. Удобная способность, не так ли? Это весьма облегчает ему жизнь. — Он уныло вздохнул и посмотрел на Сайан, с трудом заставляя себя думать о делах. — Ты сможешь сегодня одна справиться в салоне?
— Да, конечно.
— Хорошо. Мне надо быть в больнице, ты понимаешь?
Она понимала.
— Может, ты хотя бы просмотришь почту, на случай если…
— Да, — сказал Лэнгли.
Они пошли в студию, и Сайан забрала почту. Там не было ничего такого, на что она не могла бы ответить сама, и она сказала:
— Передай Эмили от меня привет. Скажи ей, как мы здесь без нее все скучаем.
— Она может так никогда к нам и не вернуться. Ты понимаешь это?
— Она вернется, — упрямо сказала Сайан. — Да, пока ты не ушел, еще кое-что — насчет Филлис.
— А что насчет Филлис?
— По-моему, Барни не следовало просить ее приходить сюда и помогать тебе по хозяйству. Она все еще влюблена в тебя по уши, так что может возникнуть множество неприятных осложнений.
— Ты преувеличиваешь. Она хорошая девушка, и никаких осложнений с ней не будет. — Сайан улыбнулась его наивности, но его следующий довод был вполне здравым. — Нам все равно нужно, чтобы кто-нибудь был на хозяйстве, а ты сейчас не сможешь со всем справиться одна. Нам повезло, что Филлис нам помогает.
— Я все же считаю…
Она его явно уже утомила, хотя голос его по-прежнему был ласковым:
— Если сможешь найти кого-нибудь другого — пожалуйста, только не приставай сейчас ко мне с этими делами, если не возражаешь.
Да, сейчас не стоит его пилить, момент неподходящий. Может быть, ей удастся подыскать кого-нибудь другого, а может быть, она городит проблему на ровном месте. Как сказал Барни — разве она может не доверять Лэнгли? А Филлис сама должна знать, на какой риск она идет. Если у нее будут сердечные неприятности, жаль, конечно, но Сайан ничем не может тут помочь.
— Хорошо, — сказала она. — Ты мне позвонишь? Скажешь, как там Эмили?
— Да, непременно. — Он взял ее руку в свою. — Тебе не все равно, не правда ли? И ты будешь ждать моего звонка. А если я позвоню Барни, как ты думаешь, сколько времени ему понадобится на то, чтобы понять, о чем мы говорим, и вспомнить про Эмили — вернуться из мира его фантазий на грешную землю?
