Комок подступил к горлу Джинни. Она чувствовала, что сейчас расплачется на глазах у Гилберта. Когда же он наконец уйдет и оставит ее в покое? Ей надо побыть одной и прийти в себя.
— Спасибо, — сказала она, едва сдерживая слезы, — я приеду вместе с Кэтрин.
Гилберт бросил внимательный взгляд на Джинни, которая, потупив взор, рассматривала выложенный плиткой пол кухни.
— Хорошо. Спасибо за обед.
Не в силах больше сдерживаться, Джинни расплакалась. Слезы неудержимым потоком хлынули по ее лицу, из груди вырывались рыдания.
Гилберт, который уже собрался уходить, бросился к ней и попытался ее утешить.
— Перестань, он не стоит твоих слез!
Подняв ее голову за подбородок, он нежно взглянул на Джинни, но она продолжала безутешно плакать. Гилберт неправильно истолковал ее слезы, и это огорчало ее. Однако Джинни не могла раскрыть ему душу и сказать правду. Ей казалось унизительным признаться Гилберту в неразделенной любви.
— Не понимаю, почему такие прелестные женщины влюбляются в ублюдков? — тихо пробормотал он, сокрушенно качая головой.
— Дороти еще слишком молода, — всхлипывая, сказала Джинни.
— Я говорю не о ней, а о тебе!
— А разве я, по-твоему, прелестная женщина? — удивленно спросила Джинни, сразу перестав плакать.
— Вне всякого сомнения, — заверил Гилберт. — У тебя всего лишь один недостаток. Ты влюбляешься в негодяев!
Джинни грустно покачала головой.
— Ты не согласна со мной? Впрочем, как знаешь. Что касается меня, то сегодня вечером я принял твердое решение. Дороти выйдет замуж за Рочестера только через мой труп!
Джинни внимательно посмотрела на Гилберта, ища у него сочувствие. А как же я? — подумала она. Моя судьба тебя не волнует? А если я вдруг решу выйти замуж за Энтони?
Это, конечно, было невозможно, но Джинни казалось обидным то, что Гилберт не обмолвился о ней.
Она проводила его в прихожую. Надев пальто, Гилберт повернулся и взглянул на Джинни.
— А после того, как я расстрою свадьбу Дороти и этого негодяя, я сделаю все, что в моих силах, чтобы он не женился на тебе!
У Джинни перехватило дыхание.
— Правда? — с замиранием сердца спросила она.
— Можешь не сомневаться. Я не допущу, чтобы этот мерзавец стал членом моей большой дружной семьи.
Джинни почувствовала разочарование. Значит, вовсе не ее судьба беспокоит Гилберта. Он не хотел, чтобы Энтони так или иначе становился его родственником. Она нахмурилась.
— Меня не надо убеждать в том, что Энтони мерзавец. Но, думаю, тебе будет трудно доказать это Дороти.
— Поживем — увидим, — загадочно сказал Гилберт. — Так ты действительно не хочешь, чтобы я заехал за тобой в сочельник?
— Нет, не хочу.
— В таком случае, до свидания. Увидимся через несколько дней.
Джинни нетерпеливо кивнула. Почему он не уходит? Гилберт дал ей ясно понять, что хочет сыграть на ее чувствах к Энтони, чтобы расстроить свадьбу Дороти. От этой мысли слезы вновь набежали на глаза Джинни. Гилберт добьется своего и утратит к ней всякий интерес.
Глядя на ее заплаканное лицо, Гилберт грустно покачал головой.
— С каким наслаждением я зацеловал бы тебя до беспамятства, — тихо промолвил он.
Глаза Джинни стали круглыми от изумления.
— И что это даст? — оправившись от потрясения, спросила она.
Гилберт пожал плечами.
— Ничего. Но мне стало бы легче.
— Нет, Гилберт, я думаю, этого не стоит делать, — сказала Джинни, чувствуя, что еще немного, и у нее сдадут нервы.
Гилберт усмехнулся.
— Наверное, ты права.
Он повернулся и, не сказав больше ни слова, ушел.
Джинни тяжело вздохнула. Когда же наконец прекратятся ее мучения?!
— Кэтрин, ты не могла бы застегнуть «молнию» на моем платье?
Джинни осеклась, переступив порог гостиной и увидев сидевшего в кресле Гилберта. Она прижала руки к груди, опасаясь, что не застегнутое платье упадет к ее ногам.
— А где же Кэтрин? — растерянно спросила она.
Гилберт снова проник в ее дом незаметно. Джинни не слышала звонка или стука в дверь. Что за дурная привычка появляться без предупреждения!
— Кэтрин уже уехала, — сообщил Гилберт. — Ей и Элу поручено встречать гостей, которые скоро начнут съезжаться.
Гилберт отложил в сторону иллюстрированный журнал, который рассеянно листал, и поднялся из кресла. У Джинни перехватило дыхание. Он выглядел очень элегантно в черном смокинге и в белоснежной рубашке.
— Давай я застегну «молнию», — предложил Гилберт свои услуги.
Джинни нахмурилась.
— Спасибо, я сама справлюсь. С Кэтрин все понятно. А что, интересно, ты здесь делаешь?
Почему Кэтрин не предупредила ее о том, что ей нужно уехать пораньше? В таком случае Джинни быстро собралась бы и поехала вместе с ней или, по крайней мере, вызвала бы такси.
Гилберт пожал плечами.
— Я же уже все объяснил, — нетерпеливо сказал он. — На семейном совете было принято решение, что Кэтрин следует пораньше приехать в дом моих родителей, чтобы вместе с Элом встречать гостей.
— А ты тоже явился сюда по решению семейного совета?
— А разве это имеет какое-нибудь значение? — спросил Гилберт и приказал: — Повернись, я застегну «молнию».
Джинни испуганно вцепилась в шелковую ткань. Это черное облегающее платье она купила совсем недавно. Оно подчеркивало ее стройную фигуру и удивительно шло ей.
— Я сказал, повернись ко мне спиной, Джинни, — повторил Гилберт нетерпеливо.
Джинни не шелохнулась. На ней не было бюстгальтера, и это смущало ее. Но по выражению лица Гилберта она поняла, что он от нее не отстанет, и, вздохнув, смирилась с неизбежным. Повернувшись к Гилберту спиной, она замерла.
Прошло несколько секунд, а Гилберт почему-то не торопился застегивать «молнию». Джинни бросила на него взгляд через плечо и увидела, что он смотрит на ее спину потемневшими от страсти глазами, и на его виске от напряжения пульсирует голубая жилка.
Джинни быстро повернулась лицом к Гилберту.
— Мы можем опоздать! — предупредила она, чувствуя, как ее начинает бить дрожь.
Джинни поняла значение взгляда Гилберта, но ей было трудно поверить, что это она пробудила в нем безудержную страсть.
Она вздрогнула, почувствовав легкое прикосновение его пальцев к своей коже, и по ее телу пробежала предательская судорога, выдавшая ее возбуждение. Гилберт медленно провел рукой вдоль ее позвоночника и нежно погладил плечи.
О Боже, что он делает?! — изумилась Джинни, испытывая одновременно испуг и удовольствие. Ласковые прикосновения Гилберта доставляли ей наслаждение, но она боялась, что он догадается об этом по охватившей ее дрожи.
