Марион Леннокс - Драгоценный дар

А затем… ужас…

Затем ничего. Ничего, ничего и ничего.

«Боже мой…»

Рафф побледнел. Схватился рукой за спинку стула. Эбби подошла к нему, обняла и прижала к себе. У нее возникли смутные догадки, когда она увидела кассету. Но Рафф… это было для него словно гром среди ясного неба.

— Я верил Филипу, — сказал он, будто очнувшись от тяжелого сна. — Он сказал, что это я ехал по встречной полосе.

— Поэтому и не было заведено уголовное дело, — прошептала она. — Сильный дождь смыл все следы. И осталось лишь свидетельство Филипа.

Они все поверили ему…

И тогда Эбби поняла.

В какой-то мере Филип остался порядочным человеком. Он вырос в Бэнкси-Бей, и несчастье произошло с его друзьями. Его родители дружили с ее родителями. Они очень любили Бена. И он искренне переживал.

Поэтому Филип решил совершить «доброе дело». После окончания университета он вернулся в Бэнкси-Бей и стал играть роль сына для ее родителей.

— Он искупал свою вину за гибель Бена, — прошептала Эбби, но вдруг ее охватил гнев. — Но он искупал вину передо мной и моими родителями! Он собирался жениться на мне, будто это могло послужить компенсацией за жизнь Бена. Но по отношению к тебе… Десять лет все считали тебя виновным в этой трагедии! — Слезы полились по ее щекам. — Если бы сейчас сюда вошел Филип… Я бы вырвала его сердце из груди и разорвала бы на кусочки! — заикаясь, проговорила она. — Если у него вообще есть сердце. Ты потерял десять лет.

— Нет. — Рафф улыбался. — Ведь ты сказала, что любишь меня, еще до того, как нашла эту кассету.

— Да, но…

— Тогда не я, а Филип потерял десять лет! — Он глубоко вдохнул воздух. — О-о-о… К этому надо еще привыкнуть.

— Мы теперь можем всем рассказать об этом, Рафф… И никто теперь не будет считать, что ты…

— Что я был безрассудным подростком? Я не должен был выезжать на машине той ночью. И наверное, об этой кассете никому не надо говорить…

— Нет!

— Филип потерял тебя, — сказал Рафф, прижав ее к себе и уткнувшись подбородком в ее волосы. — А я получил. Я — победитель. Победители должны быть великодушны. И мне надо хорошенько подумать, прежде чем рассказать всем правду об этой трагедии.

Она смотрела на него так, будто он сошел с ума:

— Но почему?..

— Теперь, взглянув на Сару, я буду знать, что не я виноват в ее увечье… Взглянув на тебя, я буду знать, что не я причинил тебе эту страшную боль… Не могу даже выразить словами, как много это значит для меня! А у Филипа и так уже очень много неприятностей. Все, что мне нужно, у меня уже есть. Эта кассета — великий подарок, Эбби, но самый драгоценный дар — это ты.

Рафф прижал ее к себе так крепко, что сердца их стали биться в унисон. Казалось, она растворилась в нем. Эбби любила этого мужчину всем своим сердцем. И не важно, как он захочет поступить с этой кассетой, они теперь могли идти вперед.

— Выходи за меня замуж, — сказал Рафф, и мир замер вокруг них.

— Замуж? — Она едва могла выговорить это слово.

— Я слышал, что у тебя есть прекрасное свадебное платье. А я — человек, который не любит лишних трат.

— Рафф…..

— Не препирайся! — строго сказал он. — Просто скажи «да».

— Ты находишься в состоянии шока. Тебе надо время подумать.

— Я уже подумал.

В соседней комнате сидели Сара и Лайонел, в окружении трех собак и двух кошек. Они ели попкорн и смотрели телевизор. Кажется… они держались за руки.

— Между ними что-то есть, — сказала Эбби, усмехнувшись, и Рафф снова привлек ее к себе. Улыбка его была счастливой.

— Значит, ты готова к нам переехать? И ты готова вытерпеть собак Сары, ее морских свинок, курочек, пони и…

— Кого угодно, кто бы еще ни появился, — сказала Эбби и рассмеялась, увидев выражение его лица. — Ты знаешь, — добавила она задумчиво, — если мы продадим мой дом, то сможем отремонтировать второй дом на твоем участке.

Рафф вздохнул. Взглянул через открытую дверь в гостиную, где нежно ворковали Сара и Лайонел…

— Возможно, у нас уже есть садовник, — сказала Эбби, продолжая улыбаться. — И еще я хочу детей…

— Сколько? — спросил Рафф, не без тревоги в голосе.

— Шесть! — сказала она и рассмеялась, увидев, как округлились его глаза.

Что-то ткнулось ей в ногу.

Клеппи. Он заботливо принес своей хозяйке банку с попкорном.

Эбби подхватила песика на руки, и попкорн посыпался на пол. Он так старался, нес ей эту банку, а она опрокинула ее…

Но кто бы расстроился из-за этого? Адвокат, возможно, и расстроился бы. Но не Абигейл Каллахэн. Не жена «плохого мальчика» из Бэнкси-Бей.

— У нас впереди будет много любви, семейного счастья и собак, — сказала она, и Рафф, решительно взяв у нее Клеппи, опустил его на пол, чтобы снова поцеловать ее.

— Конечно, моя радость. Конечно, у нас будет семья, будут собаки и конечно же будет любовь. До конца нашей жизни.

Платье с двумя тысячами бисеринок надела не Эбби. Ее свадебное платье надела Сара, тем более что она и была невестой, а женихом — Лайонел.

Лайонел придерживался строгих правил. Он был бы счастлив переехать на ферму Раффа и начать ремонтировать маленький домик в глубине участка, но сначала он должен был жениться на Саре. Они даже думали, что если Лайонел получит назад свои деньги… Ведь дом Исаака совсем недалеко от их фермы, и тогда они смогут стать более независимыми…

Итак, Рафф выдал сестру замуж. А через месяц наступила очередь Эбби. Это был чудесный день. Они должны были венчаться в церкви, где ее крестили и где отпевали Бена.

Половина Бэнкси-Бей пришла посмотреть на это. Даже миссис Фрайер.

Ситуация для «плохого мальчика» изменилась.

По городу ходили слухи. Верный своему слову, Рафф не стал обнародовать содержание кассеты, но жители Бэнкси-Бей никогда не занимались пустой болтовней без всяких оснований. И множество фактов указывало на то, что к Раффу стали относиться по-другому. Даже родители Эбби смягчились, тем более что теперь они уже не слышали о нем ни одного плохого слова! Обитатели их городка вдруг вспомнили, что Рафф был осужден на всеобщее неодобрение лишь на основе показаний Филипа, других доказательств его вины не было. Но теперь… Филип, покинув их город, уехал в Сидней. И ему грозило наказание за должностное преступление.

И вот Рафф стоял возле алтаря, ожидая свою невесту. Свою Эбби.

Двери церкви открылись, и появилась она. Держась за руку своего отца, она смотрела на алтарь, чтобы увидеть его. Эбби хотела цветное платье, и именно такое было сейчас на ней. Она сама сшила его, и оно было неповторимым. Как и сама Эбби… Платье было сшито из тонкого белого шелка, почти прозрачного. Шелк развевался над цветной нижней юбкой пастельных тонов. Лиф плотно облегал ее стройную талию, красиво подчеркивал грудь, а белая юбка взлетала, словно облако, переливаясь в солнечных лучах, а под ней поблескивал цветастый шелк.