– Да нормально ты сделала. Только надоело, понимаешь? Давай, постриги меня опять как всегда. С кисточкой.
– Ща, будет!
И впервые за этот бессмысленный напряженный день Одри приятно расслабилась в кресле, отдаваясь в умелые руки Анжелины. Сейчас все вернется на свои места. И с сегодняшнего вечера – будет правильным.
…Она вышла из парикмахерской, натянула капюшон и зашагала по бульвару. Постепенно, шаг за шагом ее тело и душа наполнялись легкостью. Ей стало радостно. Ей стало светло. Как много лет назад, она почувствовала наконец себя на месте, «в своей тарелке», в своей одежде, а не с чужого плеча. В голове проносился какой-то странный видеоряд случайных предметов, но все они имели правильную, гармоничную форму. Ей показалось даже, что она, словно в мультике, увидела, как сошлись шестеренки какого-то неизвестного механизма и начала открываться таинственная дверь…
Бог ты мой! Как же хорошо, когда на твоей голове не висит ничего лишнего и чужого! Как хорошо, когда и на совести не висит… Стоп!
Одри встала как вкопанная. Очень даже не новая, но почему-то только что осознанная мысль пришла ей в голову:
– Да не нужен мне никакой бизнес! – сказала она громко, заставив испуганно обернуться какую-то мамашу с ребенком. И почему ей последнее время попадаются под ноги мамаши с детьми?!! Примета, наверно, какая-то. Надо у тетушки спросить.
Да, ей совсем не нужна своя фирма. Пусть Виктор всем занимается. Он и так уже вложил в их дело времени, сил и души гораздо больше, чем его законные обладательницы. Может, это станет их с Джуди семейным бизнесом. А она заберет свою долю… и пропади все пропадом! Надо ехать в Израиль.
С утра она пошла прямо в директорский кабинет.
– Мистер Стентон, я согласна.
– На что, девочка моя?
– На Израиль. Звоните им, пускай шлют вызов как можно быстрее, а я пошла собирать чемоданы.
– Хм. В принципе, если все сложится хорошо, ты можешь уже вылетать послезавтра.
– Вот и отлично! Я… И вот еще что. Мистер Стентон, я не буду увольняться. Ни до, ни после, ни вместо. Не надо мне всего этого.
– Ну вот, наконец-то слышу речь не мальчика, но…
– Девочки!
– Одри, ты только не наломай дров. Старайся быть спокойней.
– Это уж как пойдет. Ну ладно, я могу быть свободна? Видите, мне так и не удалось как следует поработать на этой неделе.
– Иди, иди. Я позвоню.
Вызов пришел вечером того же дня, видимо, «наши ребята» сидели наготове и только ждали звонка. Пока секретарша бегала с оформлением документов и заказывала билет, Одри успела внятно объяснить тетушке, что в ее поступке нет ничего плохого, что она непременно вернется домой после Нового года живой, невредимой, а главное – долго потом никуда от нее не уедет.
Теперь предстояло самое сложное: сообщить Джуди и Виктору, что они остаются рулить ее бизнесом, а она уезжает. Но как бы Одри ни готовилась к этому разговору, как бы ни придумывала самые сильные аргументы, реакция подруги все равно шокировала ее.
Джуди, которой Одри рассказала о своих намерениях, сидя в их с Виктором гостиной, не пожелала слышать разумных доводов, она просто начала кричать:
– Я тебя никуда не пущу! Я тебя к трубе прикую наручниками! Будешь сидеть у меня в ванной, пока дурь не выйдет!
Виктор проявил удивительное единодушие со своей будущей женой и тоже принялся ее отговаривать.
– То есть ты всю эту кашу заварила, а теперь – в кусты?
– Да, я знаю.
– Что ты знаешь? – надрывалась Джуди.
– Я знаю, это – плохо, но так – хорошо.
– Удивительная мысль. Я, пожалуй, запишу, чтобы детям потом показать.
– Чьим?
– Твоим!
– Одри, – снова включился Виктор, – ты нам нужна. И дело не только в бизнесе, он и так продержится, не надо тебе выходить из учредителей. Но ты сама-то понимаешь, что совершаешь ошибку?
Одри сидела молча. Для нее все было решено, вопрос только заключался во времени: если они будут разглагольствовать слишком долго, она не успеет собрать вещи к завтрашнему самолету. Она внимательно изучала азиатский орнамент на паркете. Ну вот, снова арабская вязь, снова знакомые слова, знакомые символы, песок, ночной Каир, жуки и шум моря…
– Это бесполезно. – заключил Виктор, помахав у нее перед глазами рукой. – Не реагирует. Она уже в Израиле.
– Тебя там убьют! – закричала Джуди.
Одри очнулась:
– Что? А, это – к лучшему.
– Одри, ну пожалуйста, – Джуди опустилась на корточки перед креслом подруги, чтобы хоть так заглянуть ей в лицо, – Одри, ты как будто серьезно нездорова. Перестань себя истязать. Тебе нельзя в таком состоянии ехать в чужую страну. Мне страшно за тебя. Мне кажется, что мы еще не скоро увидимся.
– Все. Джуди, мне приятно было вас повидать, но уже пора домой. Поздно становится. Завтра самолет.
– Одри, черт побери! Ты еще можешь воспринимать, что происходит вокруг?! Не езди, у меня плохое предчувствие!
Одри встала, натянула куртку и направилась к двери, жестом отсекая любые вопросы.
– Ты должна быть здесь! Том скоро вернется, все встанет на свои места.
– Пока, Джуди!
Тетушкины слезы было выдержать гораздо легче, потому что вечером у Одри уже не осталось сил на переживания и сопереживания. Чувства как будто стерлись и перешли в иное качество – холодную готовность. Одри больше не переживала, не боялась, не любила, не ждала ничего. Она просто выполняла поставленную задачу. Ничего-ничего. Вот ей сделают гражданство, и можно будет стать «хайелет». Нет, в армию ее, кажется, уже не возьмут по возрасту. А можно просто выйти замуж за какого-нибудь израильтянина, нарожать детей и остаться там навсегда. Какая ей теперь разница, за кого выходить замуж? Она, может быть, всю жизнь ждала Тома… Вот и дождалась! Все. Хватит об этом думать.
В аэропорту было удивительно многолюдно. Два рейса только что задержали из-за нелетной погоды, и посетители бара, куда Одри зашла выпить кофе перед дорогой, поглядывали то на часы, то в огромные окна, через которые было видно, как постепенно утихает снежный ветер и словно бы обещает выглянуть солнце.
– Значит – судьба, – сказала Одри официанту и, оставив мелочь, встала из-за стола.
– Конечно судьба! Все у вас будет хорошо, девушка!
– В самом деле? – зло спросила она.
– Правда. И очень скоро! Я умею читать по лицам.
– Ну-ну.
Она зашагала в сторону регистрации. Багаж в виде двух чемоданов уже уехал, теперь на ее плече висел только маленький кожаный рюкзачок, с которым она когда-то ходила на лекции.
Этот рюкзачок Том и узнал. А потом и она увидела Тома, только что сошедшего с какого-то рейса. Они остановились посреди зала, молча глядя друг другу в глаза. Том шагнул к ней.
