Наступило дружелюбное молчание, которое первым нарушил Роберт:
— Тебе нравится народная музыка, Трейси? У меня есть несколько хороших пластинок. Если хочешь, я принесу сюда проигрыватель, и ты их послушаешь.
— С удовольствием, Роберт. Мне всегда хотелось иметь проигрыватель, но никак не получалось наскрести нужную сумму с тех пор, как я купила машину.
— У дяди есть проигрыватель. Попроси у него на время. Он все равно сейчас не слушает музыку, хотя раньше, знаю, очень любил.
— Вряд ли я могу сделать это. — Я испугалась самой мысли — взять что-нибудь у Брета и снова сломать?
— Если хочешь, я могу сам его попросить.
— Нет, нет, спасибо, Роберт! У меня все равно нет времени слушать музыку.
Он ушел и вскоре вернулся с проигрывателем и пластинками.
— Здесь есть несколько печальных песен. Мы их слушать не будем. Моя жизнь повиснет на волоске, если они снова застанут тебя в слезах!
Он проиграл несколько моих любимых песен. Никто ко мне не приходил…
— Дядя, наверное, посадил Колина на поводок, — заметил Роберт. — Иначе он бы уже явился сюда и испортил нам все удовольствие.
Брет вошел в самый разгар веселья. Он внимательно посмотрел на нас и подошел к постели.
— Вы выглядите гораздо лучше, — заметил он. — Похоже, мой племянник оказался хорошим лекарством.
— Меня можно купить в любой аптеке без рецепта, — пошутил Роберт. — Кстати, дядя, Трейси хочет попросить у тебя взаймы твой проигрыватель.
— Нет, нет, — покраснела я. — Ничего я не хочу просить!
Брет внимательно посмотрел на меня:
— Так кому из вас я должен верить?
— Мне, дядя. Она просто стесняется это сделать. Оказывается, у нее нет денег, чтобы купить его.
— У меня все равно нет пластинок, так что какой в нем толк? В любом случае я разобью его, как разбиваю все, что попадает мне в руки.
— Сердца тоже, Трейси? — небрежным тоном спросил Роберт.
— Я не отношусь к этому типу женщин. В меня еще никто никогда не влюблялся, и вряд ли это когда-нибудь произойдет.
Брет отошел к окну, опустив руки в карманы.
— Так, говорите, никто вас не любит, да, Трейси?
Роберт осматривал иглу проигрывателя.
— Это совсем не сложно, — заметил он, а когда я вопросительно посмотрела на него, он пояснил: — Влюбиться в вас.
— Вы мне льстите, — рассмеялась я. — Вероятно, чтобы взбодрить меня? Или вам что-то нужно?
Мужчины обменялись взглядами.
— Я чувствую себя лишним, — бросил Брет и вышел из комнаты.
В обед Роберт забрал свой проигрыватель и пообещал вернуться позже. После обеда Брет пришел вместе с Вивьен и смотрел, как она меняет мне повязку.
— Можно мне зеркало, Вивьен? Хочу посмотреть, как я выгляжу.
— Лучше не надо, Трейси, — ответил за нее Брет. — Подождите пару дней. Думаю, вам следует знать, что врачу пришлось наложить несколько стежков. Но не волнуйтесь, дорогая, вы останетесь такой же хорошенькой. Он сказал, что со временем шрам исчезнет! Как и большинство шрамов.
Я знала, что один шрам у меня не исчезнет никогда. Я проспала до самого вечера, пока не вернулся Роберт. Я спросила его об отце.
— Он сейчас в Голландии. Он занимается химическими исследованиями, и ему часто приходится ездить за границу.
— А чем занимаешься ты, Роберт?
— Я изучаю право. Пройдет еще много времени, прежде чем я получу соответствующую квалификацию. На первых порах начинающим юристам платят очень мало.
— Как и молодым учителям, — поддержала я.
Он спросил, где я живу, и признался, что страдал бы приступами клаустрофобии, если бы оказался на моем месте.
Мы все еще разговаривали, когда Брет с Вивьен зашли пожелать мне спокойной ночи. Роберт ушел вместе с ними, пообещав вернуться завтра.
— Обязательно! — добавил он с улыбкой.
— Я рада, — улыбнулась я в ответ. — Я прекрасно провела время в твоем обществе.
— Симпатия явно оказалась взаимной, — пробормотал Брет и скрылся за дверью.
Следующий день прошел хорошо и спокойно. Меня навещали все члены семьи, но Брет не задерживался надолго. Он вел себя небрежно и безразлично, и я снова упала духом. Как только приду в себя, решила я, сразу уеду. Не могу же я оставаться в этом доме, с его семьей и с ним самим — он так близко и в то же время так далеко от меня.
Во вторник утром я твердо заявила Брету, что собираюсь встать. Он попытался остановить меня, но я была настроена решительно.
— В любом случае, — настаивала я, — я хочу увидеть весь дом, а не только эту комнату и ванную.
— Ладно, вы выиграли. Но при условии, что весь день проведете сидя в кресле в гостиной.
Мне пришлось подчиниться. Роберт развлекал меня музыкой и разговорами, Колин валял дурака, смеша до слез, а Вивьен ухаживала за мной. Только Брет сохранял дистанцию.
— В четверг я отправляюсь к матери, — сообщила я им. — У меня остается всего три дня на то, чтобы побыть с ней.
Брет с Робертом поспорили, кто меня повезет, и Роберт выиграл, потому что машина Брета еще на какое-то время останется в ремонте. Я уверяла, что смогу доехать на поезде, но никто не захотел меня слушать.
Следующим вечером я собрала вещи, и мы все собрались в гостиной. Разговаривали. Роберт куда-то вышел, а Колина отправили спать.
— Вы с Элейн все еще ладите? — спросила Вивьен брата.
— А почему мы не должны ладить? Она лучшая из всех экономок, которые у меня когда-либо были. Надеюсь, она останется у нас. Я приложу к этому все усилия.
«Да, и я знаю как», — мрачно подумала я. Зазвонил телефон. Трубку снял Брет и позвал меня в коридор.
— Ваша мать, — улыбнулся он, протягивая трубку. Он подвинул мне стул, видимо ожидая, что разговор будет долгим, и вернулся в гостиную, оставив дверь открытой.
— Привет, мам!
— Привет, Трейси, дорогая! Ну, как ты? Поправилась?
— Да, мам, спасибо. Все были очень добры ко мне. Как ты-то, мама? Приятно снова слышать твой голос. Я с нетерпением жду нашей завтрашней встречи. Мы так долго не виделись.
— Да, долго, дорогая. У меня все в порядке. И у Джима тоже. (Это мой отчим.) Я вот почему звоню, Трейси. Дело в том, что сейчас не слишком удачное время для твоего визита. Когда я тебе писала, я думала, что у соседей будет свободная кровать, но к миссис Уилкинс неожиданно приехала свекровь. Поэтому, милая, как ты отнесешься к тому, чтобы отложить свой приезд? Не возражаешь, дорогая?
«Конечно, я возражаю! — хотелось крикнуть мне. — Я возражаю так, что мне сделалось больно. Я не нужна собственной матери!» Но я должна сдержать истерику и говорить обычным голосом, тем более что с улицы вернулся Роберт.
