— Но Джулиан просил меня прийти. У нас мало времени.
— Я сомневаюсь, что тебе придется выступать вместо него, — твердо ответила Торелли. — Дай мне несколько минут.
Дирижер с сомнением и удивлением посмотрел на нее, но послушно повернул к гримерной, а Торелли, крепко держа Николу за руку, направилась в другую сторону.
— Джина, ничего не выйдет! Я не могу… — робко начала Никола.
— Если бы он тонул, ты сделала бы даже невозможное, чтобы спасти его. Тут, то же самое.
Торелли властно постучала в дверь гримерной.
— Кто там?
— Джина Торелли, — последовал величественный ответ.
— Мадам…
Раздался скрип отодвигаемого стула и быстрые шаги. Но не успел Джулиан дойти до двери, как она открыла ее сама и вместе с Николой вошла в комнату.
— Мадам! — повторил он и отшатнулся от нее. В уличном свете Никола увидела его бледное лицо. — Пожалуйста, уходите.
— Нет, так не пойдет. — Торелли говорила спокойно и уверенно. — Я пришла с Николой, потому что знала, что вы не впустите ее одну, но…
— Я не хочу ее видеть, — прервал он.
— Она это знает. Она понимает, что совершила сегодня непоправимую ошибку, но это произошло потому, что ее нарочно ввели в заблуждение. Остальное она скажет сама.
Почти целую минуту Никола стояла у двери, охваченная страхом и жалостью. Наконец, не оборачиваясь к ней, Джулиан спросил:
— Что вы хотите сказать? Что еще можно добавить?
Действительно, что? Неужели извинение, объяснение, оправдание могут помочь? Никола в отчаянии затаила дыхание. Внезапно она словно увидела свет в темноте и вспомнила слова Торелли.
— Я люблю тебя, Джулиан, — тихо и отчетливо произнесла она. — Я полюбила тебя почти сразу и поэтому была жестокой. Было настоящим мучением осознавать свою неверность Брайану, ведь я считала тебя виноватым. Теперь я знаю, что это не так…
— Что ты сказала? — хриплым голосом спросил он.
— Что я люблю тебя.
— Нет, другое. О Брайане.
— Сначала я думала, что ты виноват в его смерти.
— Но это так. — Он тяжело опустился на стул и обхватил голову руками. — Это так, так…
— Нет, это неправда, — неожиданно Никола заговорила совершенно спокойно, подошла к Джулиану и принялась гладить его по голове. — Мы оба пережили кошмар. Но теперь все кончено. Я освободилась от него, и ты тоже должен.
— Не понимаю, о чем ты, — устало произнес он.
— Рассказать?
— Прошу тебя.
— Я очень любила Брайана, — медленно начала Никола. — Так сильно, что если бы узнала о его связи с Мишель…
— Но теперь ты это знаешь? — резко спросил Джулиан.
— Да, дядя Питер рассказал мне, не зная, что я та самая девушка. Если бы я узнала это сразу после гибели Брайана, то сошла бы с ума. Ты спас меня от этого ужаса, Джулиан, и за это я тебе благодарна. Но, спасая меня, ты сам оказался в двусмысленном положении в моих глазах.
— Так и было, — упрямо повторил он.
— Никто из нас не был прав. Неужели ты не понимаешь? Думаю, Брайан ошибался, когда увлекся Мишель. Но кто я такая, чтобы судить, если сама разлюбила его?
— Но не пока он был жив, — быстро вставил Джулиан.
— Но скоро после его смерти. И я влюбилась в человека, которого считала повинным в этом.
— Боже, неужели ты серьезно? Я не смел поверить себе, когда ты впервые это сказала. Я решил, что ты сделала это, чтобы утешить меня.
— Это был единственный способ, чтобы ты меня услышал, Джулиан. Я лишила тебя счастья и спокойствия. Мне оставалось только сказать, что я люблю тебя, несмотря ни на что. Больше мне нечего было дать. И если ты отказываешься…
— Почему я должен отказаться? Разве ты не знала, что это для меня важнее всего на свете?
— Нет! Откуда мне было знать?
— Я думал, ты должна знать. Иначе как бы ты смогла вонзать нож в одну и ту же рану? Я полюбил тебя с первого взгляда. Странно, даже до нашей встречи. Поэтому я был так жесток с Брайаном. Звучит нелепо, словно я пытаюсь оправдать себя, когда уже слишком поздно. Но я так много слышал о тебе от него. Можно быть таким идиотом, чтобы влюбиться в фотографию? Я сходил с ума, потому что он позволил такой пустышке, как Мишель, увлечь себя.
— Но последние несколько недель ты сам вел себя с Мишель очень по-дружески.
— Это была ее цена за то, чтобы не мучить тебя правдой о Брайане, — небрежно ответил Джулиан.
— Что?!
— Именно это. Она хотела, чтобы я согласился на ее роль Памины и был вежлив с ней.
— И ты согласился?
— А что еще мне оставалось делать? Я и так зашел слишком далеко, чтобы держать тебя в счастливом неведении. Быть вежливым с Мишель несколько недель казалось маленьким, хотя и неприятным добавлением.
— Но неужели это не было ужасно?
— Отвратительно. Но теперь все уже в прошлом. Это была типичная месть Мишель за то, что я пытался защитить от нее Брайана.
— А когда ты пытался защитить Брайана, ты действительно думал обо мне? — с улыбкой спросила Никола.
— Частично, — искренне ответил он. — Только частично. Не знаю, чем я больше руководствовался. Беспокойством о девушке, которую никогда не видел, злостью на его безответственное поведение или своим собственным тщеславием. Неужели я принес Брайана в жертву тщеславию? Именно эта мысль мешала мне ответить на твои упреки.
— Теперь ты можешь на них ответить. Или, точнее, я отвечу на них за тебя, чтобы можно было обо всем позабыть. Твоей первой заботой был концерт. Не его или твой концерт, а концерт вообще. Это была твоя ответственность. Ты трагически ошибся, если так можно сказать, не приняв объяснений Брайана. Мы все ошибаемся. Подумай об ошибках, которые я совершила в последнее время, и прости меня, если можешь. Потом…
Джулиан не дал ей продолжить. Вскочив с места, он заключил Николу в объятия и принялся целовать.
— Я люблю тебя! Ты это знаешь?
— Ты заставил меня так долго ждать и ужасно этим напугал.
— Милая моя, прости!
— Это не имеет значения. Теперь ничего не имеет значения, кроме премьеры.
— Премьера! Боже правый, конечно! — Джулиан взглянул на часы. — А я попросил Уоррендера…
— Все в порядке. Мистер Уоррендер уже в театре. Джина позвала его в гримерную и делает все возможное, чтобы удержать его там. Возможно…
— Да, мы пойдем и все объясним.
— А что именно мы объясним? — с невинным видом спросила Никола.
— Что я сожалею, что пришлось позвать Уоррендера из-за пустяков, что я буду дирижировать сегодня вечером, а всем лучше пойти домой и отдохнуть.
— Вполне разумно, — лукаво улыбнулась Никола.
— О некотором умолчим. — Джулиан ответил ей ослепительной улыбкой. — Пойдем. — И, взявшись за руки, они направились в гримерную Торелли.
