– Я провела сегодня прекрасный вечер, – промолвила Трэлла, пытаясь скрыть свое волнение. Лишь бы только он приблизился к ней.
– Да-а.
– Мне до сих пор странно слышать, как люди называют меня миссис Кольт. – Алан наклонился к ее губам, и у миссис Кольт перехватило дыхание. – Я еще не привыкла быть женой, – пробормотала она.
– Может, тебе следует напомнить об этом. – Она чувствовала дыхание мужа на своих губах.
– Алан.
– Что? – Он приник к ее губам, отметая возможность ответа.
Казалось, им была известна предельная искренность друг друга. Когда два человека неистово любят друг друга, до лукавства ли, до притворства ли тут и мелких обид?
– Любимая, – прошептал он. – Я так скучал по тебе.
– Я тоже.
– Пойдем в мою спальню. Забудем об этой глупой идее. Пойдем ко мне.
Если бы он не сказал «глупая идея», она без звука последовала бы за ним. Но как ни глупа идея, но ведь она была ее автором и нельзя так бесцеремонно это подчеркивать.
Алан сразу почувствовал перемену в настроении жены. Состояние, близкое к отчаянию, овладело им. Жена не жена. Разлад в нем. Разлад в ней. Разлад между ними.
– Слушай, мы женаты, черт возьми! Или ты хочешь забыть об этом?
Задетая резкостью вопроса, она отстранилась, насколько позволяли сильные мужские руки, державшие ее за плечи.
– Я не из тех, кто имеет привычку забывать о брачных клятвах, – выпалила Трэлла, тут же пожалев о сказанном.
Даже в неярком свете луны она увидела, как побледнело его лицо и напряглись скулы. Алан отступил, испугав ее: а вдруг уйдет и они больше никогда не увидятся?
– Алан. – Она протянула к нему руку. – Прости, я, возможно, не права.
– Отчего же? – произнес он жестко.
– Может, мне не стоило так близко к сердцу принимать твое прошлое. Прости меня.
– Ничего, – сказал Алан, а у самого пустые глаза, пустая улыбка.
Сказал и все. А ей каково? Она же не знает толком, что произошло между Аланом и Агнес. Конечно, не зная, легко бросать обвинения. Опять, наверное, дурака сваляла… Трэлла тяжело вздохнула.
– Я, пожалуй, пойду спать.
Господи, где же та сказочная хижина?
На следующее утро Алан ушел и работал допоздна. Они встретились только за ужином. Молодая чета снова вернулась к предупредительно-вежливым отношениям, которые установились между супругами со дня свадьбы.
От отчаяния Трэлле хотелось выть. Ведь она же главный виновник дурацкой ситуации. Значит, первый шаг к примирению должен исходить от нее, но как его сделать?
Дура в собственной семейной жизни, она вовсе не хотела быть дурой во взаимоотношениях с Агнес. Эта барыня еще почувствует, что деревенщина на большее способна.
– Новый флакон «Шанели» вдребезги! – простонала Агнес. Оставалось удивляться, что она вообще смогла что-то произнести.
– Господи! – в деланном ужасе откликнулась молодая женщина. – Мне жаль, Агнес. Не надо ставить духи на край полки, я могу их не заметить, когда вытираю пыль. Что-то, помню, действительно разбилось.
– Ты знаешь, сколько стоит флакон таких духов? – Агнес была в шоке.
– Нет. Но мне действительно жаль, что так получилось. Знаешь, у меня есть флакон «Цветка пустыни» – возьми его.
– «Цветок пустыни»! – На этот раз мачеха вышла из себя. – Эта бурда стоит десять долларов за галлон. А «Шанель» продается по двести долларов за унцию!
– Двести долларов! – Глаза пораженной женщины округлились от недоверия. – Господи! Да за такие деньги надо наливать эти духи в пластиковые флаконы, чтобы их уж никак нельзя было разбить.
Агнес застонала в отчаянии.
– Боже! – крик Агнес эхом прокатился по всему дому.
Молодая хозяйка, готовившая в это время тесто для пирога, лишь ухмыльнулась. Она услышала, как наверху с грохотом захлопнулась дверь в бельевой чулан и по полу торопливо застучали каблуки мачехи. Через несколько секунд та ворвалась в кухню.
– Тебе следует быть осторожней, когда спускаешься по лестнице на таких каблуках, – заметила Трэлла, не отрывая глаз от теста. – Можно здорово грохнуться.
– Ты соображаешь, что ты делаешь? – Агнес была на грани истерики.
– Ну, разумеется. Пирог на ужин. С шоколадным кремом. Любимый пирог мужа, и я подумала, что Алан… – Фраза осталась незаконченной, так как Агнес вцепилась в Трэллу и резко развернула к себе лицом.
– Не морочь мне голову! Не думай, что я не понимаю, что происходит. – Глаза мачехи сверкали от ярости. – Нечего изображать из себя дурочку. Ты все это делаешь нарочно.
– Убери руку, пока я ее не убрала, – тихо произнесла Трэлла с металлом в голосе. Агнес оцепенела – она никак не ожидала такого тона от молодой женщины.
Она разжала руки.
– Это была блузка ручной работы от Дона Карана.
– И что?
– Ты нарочно испортила блузку.
– Я выстирала ее. Она была в корзине с грязным бельем, и я постирала ее вместе с остальной одеждой.
– Ее следовало стирать вручную. Об этом ясно сказано на ярлычке. Ты читать умеешь?
– Умею. – Трэлла протянула руку за полотенцем. – Интересно, ты всерьез ожидала, что я буду вручную стирать твои вещи, Агнес?
– Но ты же какие-то вещи стираешь руками!
Трэлла с минуту смотрела на нее, а затем затряслась в смехе.
– Ты неподражаема, Агнес.
Видя, что молодая хозяйка попросту потешается над ней, Агнес вспыхнула от злости. Ее тонкие скулы покрылись красными пятнами.
– Ты специально испортила мою блузку.
– Ну не совсем специально, – ответила та.
Агнес была в шоке. Она ошеломленно уставилась на юную нахалку. Перед глазами вдовы мысленно пронеслись все потери последних дней.
– Мои духи, – медленно прошептала она.
– Да уж, этот флакон оказался чертовски крепким.
– А пауки в ванной. Я думала, они заползли через открытое окно.
– Мне пришлось потратить немало времени, чтобы наловить целую кучу этих милейших насекомых.
– Бриллиантовые сережки! Ты специально засосала их пылесосом.
– Не надо разбрасывать ценные вещи где попало, – последовал нравоучительный совет.
– Как ты посмела! – Но что она могла сделать, памятуя об угрожающем предупреждении пасынка? – Как ты посмела!
– Это было не трудно. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда.
– Это мой дом.
– Только треть его.
– У меня есть права.
– Я не мешаю тебе жить в этом доме. Но я не обязана делать эту жизнь для тебя приятной.
– Я привлеку тебя к суду!
– За что? Пожалуйся судье, что я отказываюсь готовить тебе, стирать и убирать за тобой!
– Ты маленькая сучка!
– В твоих устах это звучит почти как комплимент.
– Я не потерплю этого!
– Я тоже. Я хочу, чтобы ты убралась из моего дома и из жизни Алана. – Эти слова были, видимо, ошибкой – ей не надо было упоминать имени мужа.
