— И что же нам делать? — Оливия попыталась проглотить ком, вставший у нее в горле. Можно ли начать все сначала или они уже потеряли свой шанс на счастье? — Что же нам теперь делать, Димитри?
— Теперь ты веришь мне? — спросил он. Оливия кивнула. — Я предан тебе. Мне жаль, что ты не ездила со мной, когда я отправлялся в деловые поездки. За время, которое мы провели вместе, я понял, что ты нужна мне, что ты должна всегда быть со мной или я должен научиться передавать свои полномочия кому-то другому.
— Ты хочешь сказать, что… — Оливия задыхалась, не осмеливаясь продолжить свою мысль.
Димитри нежно повернул ее к себе.
— Я люблю тебя, и ты любишь меня. Я хочу, чтобы мы не расставались до конца наших дней. Но мы не должны скрывать друг от друга наши сомнения и тревоги. Но, надеюсь, в будущем их не будет, не так ли?
От радостной улыбки, вспыхнувшей на лице Оливии, у Димитри захватило дух. Он приник к ее нежным, манящим губам и забыл обо всем на свете.
Спустя некоторое время Оливия вспомнила.
— А Элени? — в ее голосе прозвучала тревожная нотка.
— Она найдет кого-нибудь другого. Она забила себе голову глупыми мечтами о браке со мной, но есть много молодых людей, которые готовы полюбить ее, — уверил Димитри Оливию. — Мы будем добры к ней. Устроим вечеринку и пригласим нескольких неотразимых молодых людей, которые с радостью примутся ухаживать за ней.
— А твоя мать?
Димитри прикоснулся к ее губам.
— Ей хорошо с Никосом. И если я буду счастлив, она будет счастлива тоже. Мне кажется, что она вновь станет той нежной и внимательной матерью, которую я помню, — удовлетворенно сказал он. — Любовь заставит ее проявить лучшие качества, вот увидишь. И мы должны позаботиться о том, чтобы ты не чувствовала себя заброшенной. Тебе нужно заняться чем-то…
— Я думаю, — прошептала Оливия, скользя ладонью по груди Димитри, — что материнство может полностью занять все мое время.
— О, дорогая! — пробормотал Димитри, страстно целуя ее. — Давай сначала проведем год, наслаждаясь друг другом. Ты будешь повсюду ездить со мной. Станешь моим секретарем. Покоришь моих клиентов. Потом, — сказал он, осторожно расстегивая «молнию» у нее на платье, — мы заведем семью. А пока нам нужно как следует попрактиковаться, — прошептал Димитри, покрывая поцелуями ее шею.
Оливия улыбнулась улыбкой Венеры и поднялась на ноги. Платье соскользнуло с ее тела. Димитри со стоном прижал любимую женщину к себе. Она нежно гладила его по голове. У нас будут дети, подумала она с радостью. Темноволосые, черноглазые, красивые…
— Люби меня, — прошептала Оливия, чувствуя, как радость переполняет ее сердце. — Просто люби меня всю оставшуюся жизнь так, как я буду любить тебя, Димитри.
— Наверное, все на пляже думают, что мы сумасшедшие! — засмеялась Оливия, у которой от усилий и напряжения покраснело лицо.
— Замолчи, женщина, и прыгай! — пробормотал Димитри, не отводя глаз от финишной прямой.
Но она хихикала, не в силах сдержать смех. Связанные за щиколотки, они неуклюже прыгали по песку, пока Оливия не потеряла равновесие и не упала, увлекая за собой Димитри.
— Ага! — торжествующе закричал Лукас, который проскакал мимо них, связанный за щиколотку со своей сестрой Элен. — Мы выиграли! Ура!
Димитри рассмеялся и попытался схватить сына за ногу, но мальчик увернулся, и дети допрыгали до финишной ленты, которую держали их бабушка Марина и ее муж Никос.
— Приветствуйте победителей! — закричала Марина, весело поднимая вверх руки детей.
Оливия и Димитри, смеясь, поднялись на ноги.
— А где же Элени? — удивилась Оливия, оглядываясь назад.
— Милуется со своим муженьком Вангелисом. Тьфу! Смотреть противно, — сказал Лукас с презрением десятилетнего мальчика, для которого победа в соревновании, да еще в день рождения, была гораздо важнее каких-то поцелуев.
— Через пять лет ты будешь думать по-другому, — возразила Атена, неловко ковыляя к ним. Ее нога была все еще привязана к ноге сына, который был теперь выше своей матери.
— Никогда! — заявил Лукас.
У Димитри потеплели глаза, когда он положил руку на плечо сына.
— Никогда не говори «никогда». В жизни все случается. Придет день, и любовь пронзит тебя, как стрела, — он нежно посмотрел на Оливию, обнимавшую их светловолосую дочь. — И с того дня вся твоя жизнь будет окрашена трепетной дымкой счастья.
— Гм-м. Теперь будет бег в мешках, — заявил Лукас, махнув рукой, словно не желая слушать подобную чепуху.
— А потом мы будем передавать апельсин, — весело объявила Элен. — Я составлю команды.
Димитри оживился. Удерживая апельсин подбородком, надо было передать его стоящему рядом игроку. При этом неизбежно приходилось прикасаться к нему, и он намеревался устроиться рядом с Оливией. На его лице появилась довольная улыбка. Прошло столько лет, а она все еще волнует его, и он ищет любой предлог, чтобы лишний раз прикоснуться к ней. Его любовь со временем стала еще крепче, еще сильнее.
— Мужчины и мальчики против женщин и меня, — заявила Элен.
Оливия рассмеялась, увидев раздосадованное лицо Димитри. Она догадалась, о чем он думает.
— Прибереги свой пыл на потом, — тихо сказала она.
В его глазах вспыхнул огонек.
— К черту «потом»! Попрыгаешь со мной в мешке?
— Плутишка! Мы ни за что не выиграем!
— Кому нужна победа? — он схватил Оливию в объятия, не обращая внимания на огорченный стон сына. — Я люблю тебя, — сказал Димитри, отводя пряди волос от лица Оливии.
— И я люблю тебя, — прошептала она, забыв обо всем и с обожанием глядя на него.
— Мама! Бег в мешках! — Лукас нетерпеливо похлопал ее по руке, глядя на нее с таким властным, как у Димитри, видом, что она едва сдержала улыбку.
— Тебе нравится, как мы празднуем твой день рождения, дорогой? — спросила она, покорно завязывая на талии мешок.
Лукас порывисто поцеловал мать.
— Очень!
Оливия прижала к груди сына и длинноногую Элен, которая уже в восемь лет напоминала бутон прекрасного цветка.
— Нам повезло, твоему отцу и мне, — тихо сказала она. — Мы получили второй шанс, и в результате у нас появилась такая чудесная семья.
Димитри поцеловал ее.
— Как тебе не стыдно говорить такие глупости. Никакое это не везение. А самая что ни на есть настоящая любовь.
— Да, ты, как всегда, прав, — улыбнувшись, согласилась с мужем Оливия.
— Опять у них начинается голубиная воркотня. Ох, уж эти родители. Даже на минуту не могут оторваться друг от друга, — нетерпеливо вздохнул Лукас. — Наверное, нам лучше начать без них. Правда, сестричка?
