— Все еще намерен продать ферму?
Он неохотно кивнул, водя носком ботинка по мягкой земле.
— Наверное, мне пора все рассказать Дженни. — Бесцветный голос был полон горя и отчаяния.
— Я сам поговорю с ней, когда вернусь. — Митч постарался скрыть свои чувства под маской равнодушия.
Их связывало очень многое. Они были соседями, товарищами, близкими друзьями и любовниками, но так и не научились доверию. Как же объяснить Митчу, что на земле существуют искренняя любовь и преданность?
Лара убрала письмо в сумку и вырулила на дорогу:
— Счастливого тебе пути.
Митч помахал на прощание рукой и пошел к дому, унося с собой ее сердце.
Перебрав в уме тысячи способов, Лара решила просто рассказать Дженни правду. Девочка сидела на ковре в гостиной, играя с котом в веревочку.
Лара нервно теребила воротничок.
— Дженни, — неуверенно начала она, — я считаю, тебе лучше все знать. Митч решил продать ферму.
Веревочка замерла в руках ребенка.
— Продать? Когда?
— Я не думаю, что он уже ищет покупателя. Возможно, начнет в октябре, после Дня города.
Смогла ли она говорить твердо и невозмутимо? Сумела ли успокоить встревоженную дочурку? Сердце Лары взволнованно колотилось.
Дженни сжала зубы, личико ее побелело.
— Это отвратительно, мама!
— Да, мне тоже плохо.
— Почему вы не поженились? Мы смогли бы жить все вместе.
— Дженни, родная, брак — это очень сложная вещь… Двое должны любить друг друга.
— Но вы любите! У вас лица светятся, когда вы вместе.
— Дженни, брак — это не просто! — отрезала Лара.
Девочка обиженно умолкла.
На письменном столе в своем кабинете Лара разложила материалы для шести цветочных композиций, но мысли ее витали далеко от работы.
Митч, где он теперь? Сидит в тени какого-нибудь дерева или бродит меж густых зарослей. Его не было уже неделю. Лара едва могла выносить разлуку. Неужели каждый день превратится в пытку, когда им с Дженни все же придется покинуть ферму?
Лара взглянула на свои дрожащие пальцы. Нечаянно она смяла несколько сухих роз. Вздохнув, взяла другие цветы и снова попыталась закончить работу. Шершавые листья напомнили о небритом лице Митча после трудного дня, его сильных загрубевших от работы руках, груди…
Отшвырнув цветы, Лара подошла к окну. Сентябрьский воздух пах желудями и геранью. Ее охватила безысходная грусть. Каждый звук, цвет, запах напоминал о Митче! Кроме Дженни, он был единственным по-настоящему дорогим для нее человеком.
И он собрался покинуть ее навсегда.
Митч перевернулся на спину. Постель была по крайней мере на десять сантиметров короче, чем требовалось для человека его роста. Чак и Эд лежали поблизости, храпя после шести банок пива. Где-то внутри гнилой хижины обитали мыши. Они шныряли всюду, не боясь даже перебегать через спящих людей.
Митч крепко выругался.
Прежде он очень любил такие поездки. Что же изменилось? За долгую бессонную ночь Митч сумел найти ответ на этот вопрос. Жизнь без Лары Уэстон стала серой и бессмысленной. Даже в темноте он с легкостью мог представить ее фиалковые глаза, пышные волосы, нежную, душистую кожу.
Почти вскрикнув от досады, он повернулся на бок. Проклятие! Это решение принято лишь для блага Лары. Без него она еще будет счастлива. Но только как ему жить дальше одному?
— Лара? Это Пэм.
Лара улыбнулась в трубку:
— Привет. Как дела у будущей матери?
— Я растолстела, как сивуч, но ужасно счастлива. Слушай, а ты не видела Митча?
— Нет, он только сегодня должен возвратиться с рыбалки.
— Тогда мне ясно, почему я не могла дозвониться до него в последние дни.
— Что-то случилось?
— Да нет. Просто у меня есть ошеломляющая новость. Может, ты передашь ему?
— Конечно.
— Мы с Брюсом были вчера на деловом ужине. Угадай, кого мы там встретили? — Пэм, как всегда, не стала ждать ответа. — Фрэнка Трейго, это муж бывшей жены Митча — Эстеллы. Он отвел меня в сторонку и рассказал занятную историю. Видимо, Эстелла очень неплохая актриса.
Брови Лары выгнулись в настороженном ожидании.
— Я не понимаю, ты хочешь сказать…
— Все это было выдумкой, — закончила Пэм.
— Но зачем?
— Эстелла постоянно встречалась с разными мужчинами и, чтобы не попасться, сидела на противозачаточных.
— Но почему она так поступила с Митчем?
— Митч стоял у нее на пути. Несколько лет назад Эстелла безумно влюбилась во Фрэнка Трейго. Когда Фрэнка перевели работать в Питтсбург, она развелась с Митчем и бросилась за любовником. Предположительное бесплодие супруга стало хорошим официальным поводом для развода. И знаешь, что еще?
— Что?
— Эстелла ушла от Фрэнка к другому. Он совершенно разбит. Ребенка она бросила свекрови и сбежала на Гавайи со своим последним кавалером.
Лара непроизвольно сжала руки.
— Ты должна найти его, — заклинала подруга. — Помоги ему, вы нужны друг другу.
Глаза Лары наполнились слезами, она положила трубку.
Нужны? Разве это подходящее слово? Есть, спать, жить — все теряло для них смысл в разлуке. Все тонуло во мраке одиночества.
Лара высматривала его машину. Когда Митч наконец появился, она в нетерпении бросилась навстречу. Лара спешила рассказать всю правду и надеялась, что он все поймет. К ее удивлению, из окна грузовика торчал роскошный букет алых роз. Митч вышел с цветами и преподнес их Ларе.
— Митч, — воскликнула она, — у меня невероятная новость.
— Лара, родная, прежде чем обозвать меня всеми самыми мерзкими прозвищами, которые я, безусловно, заслужил, позволь все объяснить. Уехав, я понял, каким был кретином. Я не хочу больше бегать от себя. Я безумно тебя люблю и не могу без тебя жить. Но мне в самом деле страшно. Мне трудно научиться доверию, но я сумею, ты очень дорога мне. Лара, ты станешь моей женой?
Вскрикнув, она порывисто обняла его, забыв о букете, который все еще держала в руках. Митч поморщился от боли:
— Это мое наказание. Между прочим, у этих роз острые шипы.
Лара молча его поцеловала.
Потом она рассказала свои новости. Митч отказывался верить своим ушам.
— То есть… Весь этот кошмар, в который она меня втянула…
— Это все вранье, Митч. Тебе нужно забыть о прошлом, как ты советовал мне, помнишь? Мы и Дженни, все вместе, построим новую жизнь.
— И как можно скорее, милая. Пошли расскажем Дженни обо всем. Не терпится увидеть ее лицо.
Но Дженни нигде не было, она даже опаздывала к обеду. Лара заволновалась:
— Знаешь, обед она ни за что не пропустит.
