Это звучало убедительно, но Кристи не могла ему поверить. Скрестив на груди руки, будто пытаясь защититься от нового унижения и обмана, она сухо поинтересовалась:
— Неужели? А для чего же ты тогда спал с Колетт? Для разнообразия? Или по привычке?
Она была слишком уверена для простого подозрения. Неужели и впрямь что-то знает? Впервые в жизни Арману стало страшно. Так страшно, что в коленях что-то мелко завибрировало и он невольно вспомнил выражение «до дрожи в коленях». Но признаться — значило окончательно поставить крест на их отношениях, и он, с болью посмотрев в ее глаза, постарался как можно проникновеннее спросить:
— Дорогая, ну кто тебе сказал, что я изменяю тебе? Да еще с женой своего кузена? Поверь, это наглое вранье!
Кристи смерила его уничтожающим взглядом и медленно встала со своего места. Чувствуя, что едва держится на подгибающихся ногах, лишь надеялась, что со стороны ничего не видно. Нельзя дать почувствовать Арману свою неуверенность и слабость. В прошлом он уже много раз пользовался такими моментами, но больше она ничего подобного не допустит.
— Ты хочешь знать, кто открыл мне глаза? Ты!
По его лицу было видно, что он ошарашен.
— Я никогда тебе такой ерунды не говорил…
Кристи глубоко вздохнула, будто собиралась нырнуть в ледяную воду.
— Мне ты ничего не говорил. Ты говорил своей подруге. Вы так мило меня обсуждали.
У Армана закололо в виске, но он постарался явить полнейшее недоумение:
— Да не было такого никогда! Может быть, тебе приснился дурной сон?
Кристи с тайной горечью прошептала:
— Хорошо, если бы только сон. Но, к сожалению, это была явь. Когда я позвонила тебе после зашиты диплома, чтобы пригласить отметить окончание университета, твой телефон оказался уже включен. И я услышала все, что ты говорил Колетт…
Арман побледнел, но все равно с вызовом заявил, невесть на что надеясь:
— И что ты могла услышать?
Сделав пару шагов к шифоньеру, Кристи пошарила на нижней полке, достала свой телефон и включила диктофон. Арман с ужасом узнал голос Колетт и свой небрежный ответ:
— Ты не собираешься прекращать свидания со мной после женитьбы?
— Чего ради? Кристи, конечно, очень милая девочка, но с тобой ей никогда не сравниться…
В голове Армана все смешалось, и он обессиленно упал обратно в кресло. Смотревшая на него с горьким упреком Кристи тихо посоветовала:
— Тебе лучше уйти. Найди другую дурочку, которая будет за драгоценную безделушку покорно терпеть все твои подлости. Так, как терпела их твоя мать. Но я не такая. Я хочу себя уважать.
Подняв голову и просительно заглянув в ее глаза, Арман прохрипел:
— Нет. Я не могу уйти. Я тебя люблю.
Кристи недовольно пожала плечами.
— Для чего столько вранья, Арман? Неужели тебя так заело то, что я оставила тебя первой?
Он отрицательно взмахнул рукой.
— Я и не думал об этом. Может быть, я не сразу осознал, что влюбился, но теперь я это знаю твердо. Мне никто не нужен, кроме тебя.
В его голосе звучало столько отчаянной боли, что Кристи дрогнула. Но только на мгновение. Рассмеявшись с каким-то тяжелым отчаянием, она спросила:
— Арман, будь ты на моем месте, ты бы поверил сам себе?
Он воскликнул, не заботясь о логичности:
— Да! Потому что это правда!
Проведя по лбу нервным жестом, Кристи сказала:
— А вот я тебе не верю. Я сразу, с того самого первого вечера, когда ты объявил меня своей невестой, заподозрила, что здесь что-то не так. А когда ты познакомил меня с четой Дени, догадалась, в чем конкретно дело. И когда мои подозрения с твоей помощью подтвердились, не медлила ни минуты.
Уткнув лицо в ладони, Арман простонал:
— Но почему ты мне ничего не сказала? Почему не предупредила, что уходишь?
— А зачем? Что бы это изменило?
Вскинув голову и глядя ей прямо в глаза, он прохрипел:
— Все! Я бы понял, чем мне грозило мое легкомыслие, и прекратил бы встречаться с Колетт. Кстати, все наши свидания происходили по ее инициативе, не по моей…
— И ты считаешь, что это тебя оправдывает?
— Нет, конечно нет! Но пойми меня — я всю свою сознательную жизнь наблюдал, как отец изменяет жене, а она не говорит ему ни одного дурного слова. Я и не видел в этом ничего предосудительного.
Кристи с вызовом рассмеялась.
— Вот как! На тебя подействовал дурной пример твоих родителей. Что ж, моя мама меня всегда предупреждала, что сыновья из подобных семей никогда не станут хорошими мужьями и от них нужно держаться подальше. Она была права, и я собираюсь следовать ее совету. Так что уходи.
Внезапно попав в недостойную когорту отпрысков из неблагополучных семей, Арман вконец растерялся. Стараясь выбраться из вязкой трясины, в которую угодил из-за собственной беспринципности, он решился идти ва-банк:
— Я виноват, признаю…
Кристи знала, как он не любил признавать свои ошибки, и понимала, что для него такое признание сродни подвигу, но не желала ни шагу сделать ему навстречу. Для них все кончено. И ничего не повторится. Все, что между ними было, изгажено его подлой изменой. И она отрицательно покачала головой.
Но Арман сдаваться не хотел. Весь этот длинный безнадежный год его поддерживала единственная мысль — он найдет Кристи и между ними все начнется заново. Только он станет гораздо умнее и не позволит проскочить между ними ни тени сомнения.
Но вот как убедить в этом настороженную и не верящую ему Кристи? Со столь сложной задачей ему в своей жизни встречаться еще не приходилось.
Устремив взгляд вдаль, он стал вспоминать:
— Я встретил Колетт первым. Мы были любовниками, но жениться на ней я не собирался. Ее это задевало, и, когда я неразумно познакомил ее на какой-то вечеринке с Майклом, где тот кантовался с очередной подружкой, я и представить не мог, чем все это кончится. Кузен оказался более восприимчив к ее чарам, чем я, и вскорости женился. Уже позднее я узнал, что совершенно верно делал, не давая Колетт никаких надежд — параллельно со мной она крутила романы еще с парой таких же простаков, как я. Кстати, она не отказалась от свиданий с ними и после свадьбы. Так же, как и со мной. Майкл что-то чувствовал, бесился, но был слишком в нее влюблен, чтобы предпринимать серьезные шаги.
Кристи слушала его, опустив голову и не зная, для чего он ей это говорит. Она чувствовала себя как ученица на школьном уроке, когда то, что говорит учитель, вовсе не интересно, но и уйти из класса невозможно.
— Я не чувствовал себя виноватым в этой связи — в конце концов, если не я, так кто-нибудь еще, такой уж у Колетт характер. Не могу сказать, что уж очень сильно к ней привязался, но после пары-тройки недель без ее ласк мне становилось одиноко. Но Майкл меня подозревал, в этом ты права. Он даже сказал о своих подозрениях Мишель, и она была так жутко недовольна, что устроила мне форменный разнос. Это было крайне неприятно, и я стал думать, что же мне делать. Встретив тебя, я поразился твоей открытости и обаянию, но не сразу понял, кем ты для меня станешь. Первое время да, я с твоей помощью пытался успокоить мать и показать ей, что остепенился и больше не зарюсь на чужих жен, но с Колетт не рвал. Но потом все изменилось, хотя я не сразу это понял. Ты стала для меня по-настоящему дорога, но я, как мальчишка, испугался этого страшащего меня чувства. И приходил к Колетт, ища ему противовес. Просто потому, что боялся попасть в такую же зависимость, что и моя мать. Боялся любви, если честно…
