class="p1">– Я так надеялся, что десятитонная фура размажет по асфальту жалкую жизнь этого подонка! Но он и здесь умудрился выйти сухим из воды, – Женя со всей силы ударил кулаком по комоду. – Неужели ты не понимаешь, что о тебя вытирают ноги?! Как ты можешь бегать к нему по первому зову, словно собачонка?!
Он продолжал в том же духе, и невозможно было прервать монолог. Но что-то в словах Жени вызвало беспокойство. Стараясь найти его причину, ещё раз прокрутила в голове начало разговора и зацепилась за «десятитонную фуру». Я хорошо помнила, что не упоминала ни о фуре, ни о каких-либо других подробностях, когда рассказала об аварии. Интересно, откуда он узнал?
Когда Женя выдохся и замолчал, я спросила об этом. Глупо, конечно, в моём положении интересоваться такими мелочами, но внутренний голос подсказывал, что это важно.
Он резко изменился в лице: со щёк спала краска, а брови высоко поднялись над глазами. Руки безвольно опустились.
– Если расскажу, о том, откуда это знаю, – со вздохом произнёс Женя, – то навсегда потеряю тебя. А если не расскажу, то между нами протянется пропасть лжи. Это ещё страшнее… – он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а продолжил говорить безжизненным голосом робота.
– Это я устроил аварию, в которую они попали. Изначально считал, что должен отомстить за тебя, а время только укрепило моё намерение.
После того как ты стала искать невероятные оправдания его поступкам, после ваших встреч в Казанском соборе, – Женя встретился со мной взглядом. – Да, я знаю и об этом. Мной овладело бешенство. Я искренне надеялся, что ты станешь моей женой. Всё шло к этому…
Хотел стереть мерзавца с лица земли и думал, что это принесёт облегчение нам обоим. А вот что получилось…
Я не могла поверить в его слова.
– Зачем ты это сделал, зачем? – задала вопрос пространству между нами и опустилась на пол. – Пожалуйста, уходи, – сказала я, обхватив руками колени и сотрясаясь от подступавших рыданий.
Женя ушёл, ничего не сказав и оставив меня наедине с пустотой.
Дорогой, близкий человек, надёжная опора в трудное время, оказался преступником. Как это уложить в голове? Как с этим жить? Как он мог так поступить? Можно ли простить такое? Снова меня предал родной человек. Сколько это будет продолжаться?
На негнущихся ногах я добралась до кровати, легла, свернувшись клубком, и провалилась в забытье.
Не знаю, как не сломалась под тяжестью очередной трагедии. Сотню раз звонила Виола, несколько раз звонила мама и один раз даже Тамара. После её звонка я отключила телефон. С головой накрыло волной апатии. Наверное, так защищалась от очередного удара моя искалеченная душа.
На работе ощущала себя автоматом. Тамара сказала, что Женя улетел в Лондон не попрощавшись. На вопрос о том, что произошло между нами, я не смогла внятно ответить.
В этот раз даже любимое дело не приносило облегчения. Ничего не чувствовала, кроме пустоты. Боль пока не возвращалась, но я знала, что скоро она со всей жестокостью начнёт терзать меня.
Так прошла рабочая неделя, уступив место выходным. Их боялась больше всего, не зная, чем смогу заняться. Без работы я чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Сделав все возможные и невозможные домашние дела, я сидела на кухне и ощущала приближение боли. Она не оставит в покое. Её чёрные холодные щупальца медленно и неотвратимо подбирались к заштопанной душе и склеенному по кусочкам сердцу. Они всё ближе и ближе… Скоро мне станет трудно дышать. Из лёгких исчезнет кислород, а раздираемые болью внутренности будут жечь огнём…
Звонок в дверь ненадолго отпугнул боль. Я никого не хотела видеть и решила не открывать. Пусть думают, что меня нет дома. Через два вдоха раздался второй робкий звонок. Не знаю, что мной двигало, но я подошла к двери и открыла её, не глядя в глазок. И увидела маму Максима.
– Здравствуйте, Ольга, простите, что без приглашения. Я ненадолго… – сказала она, отводя взгляд.
– Добрый вечер, Любовь Владимировна. Проходите. Что привело вас сюда? – спросила я, отбросив обмен любезностями. На них не было сил.
– Несколько раз приезжала в течение этой недели, но только сегодня застала вас дома. Я… мы все обязаны вам… – она смотрела в пол. Пальцы с идеальным маникюром сжали сумочку. – Ольга, мы в неоплатном долгу перед вами, – продолжила Любовь Владимировна и посмотрела мне в глаза. – Это сложно объяснить рационально, но вы вернули моего сына с «того света»… – по её щеке скатилась первая слеза. – Виолетта рассказала, что по её просьбе вы ездили в клинику навещать Максима, а врач подтвердил, что он пришёл в сознание во время вашего последнего визита, – она протянула руку, будто хотела положить её мне на плечо. – Дети всегда были для меня смыслом жизни, и я не представляю, как смогла бы перенести смерть одного из них… – она опустила руку. – Пожалуйста, поймите правильно и не обижайтесь, но я хотела бы отблагодарить вас. Может, вам что-нибудь нужно? Поверьте, мы с мужем сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь… – Любовь Владимировна умолкла, прочитав отвращение в моём взгляде. Неужели она думала, что деньги решают всё?!
– Большое спасибо за предложение, – медленно, стараясь не сорваться на крик, проговорила я, – но мне ничего не нужно. Я сделала то, о чём попросила Виола, и что считала правильным. Будем откровенными друг с другом: понимаю, как тяжело вам дался этот визит, но ни вы, ни кто-либо другой из вашей семьи, мне ничего не должны. Я искренне рада, что Максим пришёл в себя. Но больше не хочу вспоминать о том, что пережила.
– Вы правы, Ольга. Я сожалею, что ничего не сделала тогда… Простите нас всех, пожалуйста, если сможете. Искренне желаю вам счастья.
Она ушла, оставив в душе смешанные чувства. Но разобраться в них я не успела, потому что снова раздался звонок в дверь. На этот раз на пороге оказалась Виола.
– Как рада тебя видеть, и как я счастлива сегодня! – она стиснула меня в объятиях. – Максима вчера выписали из больницы! Он уже похож на человека. И это твоя заслуга! Он жив благодаря тебе! Не знаю, какими словами передать мою благодарность, и существуют ли такие слова…
– По-моему, ты преувеличиваешь мои заслуги, – ответила я, высвобождаясь из её объятий.
– Нет, он о многом рассказал. Но в эту историю сложно поверить человеку в здравом уме. Я и сама ещё не поняла, верю или нет, – Виола сделала шаг назад и посмотрела мне в глаза. – Брат
