— Но как тебе пришло в голову пожертвовать собой? Ведь ты так много значишь для меня! — Шанталь почувствовала, как у нее на глазах закипают жгучие слезы.
— Вот именно. Поэтому мы здесь, вместе.
— Но все могло закончиться совсем по-другому!
Деметрис сжал руками лицо Шанталь и долго смотрел на нее темными непостижимыми глазами.
— Нет. Только не для нас. Черт подери, я ни на секунду не сомневался в том, что мы будем вместе!
Он просто невероятный. Такой самонадеянный.
— Как ты можешь говорить так?
Притянув Шанталь к себе, он поцеловал ее.
— Потому что я грек. А мы — древняя цивилизация, терпеливая и мудрая.
Она рассмеялась.
— Ну, пожалуйста, будь серьезным.
— Хорошо. Потому что я грек и люблю тебя больше жизни. Ты удовлетворена?
Каким глубоким и сильным чувством он наполнил ее душу! Дрожь пробежала по телу Шанталь. Сердце забилось вдвое быстрее.
— Совершенно.
Четыре месяца спустя…
Лето подходило к концу. Они расположились у бассейна, наслаждаясь теплым солнечным днем, когда у Шанталь появилось в высшей степени странное ощущение.
Оно возникло как шепот, как легкое трепетание в животе. Она широко раскрыла глаза. Неподвижно лежа, Шанталь прислушалась к себе, и вскоре нежная ласка повторилась, и она резко села, приложив руки к животу.
Вот. Еще. Снова легкое трепетание… как будто бумажный кораблик покачивается на волнах.
— Деметрис, — непроизвольно вырвалось у нее.
Стоя у края бассейна, он учил Лилли плавать. Подняв голову, Деметрис нахмурил черные брови, и в его темных глазах немедленно промелькнула тревога.
— Что случилось?
Ребенок шевельнулся. Она чувствует, что он шевелится. У Шанталь на глазах выступили слезы.
— Ничего, — ответил она, нежно прикрыв ладонью выступающий живот.
Это не сон: их ребенок, ее семья на острове Рок.
Деметрис посадил Лилли на край бассейна и пристально посмотрел на раскрасневшееся лицо Шанталь.
— Что происходит?
Она не была уверена, что сможет объяснить ему. Все происходит так, как она мечтала. Дом. Семья. Счастье.
Белый оштукатуренный дом с голубыми ставнями. Белье, которое сушится на веревке. Запах базилика и розмарина, витающий в воздухе.
Огурцы и помидоры в саду.
Муж, который так много значит для Шанталь.
Замечательная, здоровая, счастливая пятилетняя дочь и еще один ребенок на подходе.
Неужели все это правда? Разве может жизнь быть такой чудесной, такой невероятной? Она чувствует, что окружена таким теплом и любовью!
Мир прекрасен. Потому что Лилли понравился Деметрис, остров и люди. И они живут так, как будто им всегда было суждено жить вместе.
И, возможно, так было предначертано судьбой.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Деметрис, не отводя от Шанталь темных глаз и одновременно вытирая Лилли полотенцем.
— Да. Просто великолепно. — И это правда. Никогда она не чувствовала себя так хорошо. Никогда у нее не было такого восхитительного ощущения.
Как будто она поймала смешинку, которая, как пузырек, то опускается, то поднимается, превращаясь в безудержно счастливую, жизнерадостную улыбку, теплым светом мерцающую внутри нее.
Теперь наконец Шанталь может быть счастлива. По-настоящему счастлива. Даже если весь мир сойдет с ума, она сохранит в себе частицу переполняющей ее радости.
Это ее радость. Она живет внутри нее. Ее сердце, ее тело — все ее существо улыбается. Сладостные слезы выступили у Шанталь на глазах.
— Подойдите ко мне, — позвала она Деметриса и Лилли, протягивая к ним руку. — Пожалуйста.
Держа на руках Лилли, завернутую в полотенце, Деметрис быстро подошел к ней.
— Что такое?
Шанталь засмеялась, потянулась к нему и поцеловала в губы.
— Твой ребенок. — Ее глаза светились счастьем, на которое она никогда не смела надеяться; счастьем, которое, как ей когда-то казалось, могло быть только у других женщин. — Твой ребенок только что шевельнулся. Я подумала, что ты будешь рад узнать об этом.
