— Но, милая, я же разверз пропасть между тобой и твоей семьей. Ты и Нэнси, вы были так близки, а теперь с трудом находитесь в одной комнате.
Она решила не отвечать сразу, поцеловала его плечо, прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется сердце.
— Нельзя иметь все, что ты только пожелаешь в этой жизни.
Он тяжело вздохнул. Грустная мудрость ее слов ранила его. Ей было только двадцать три года. В таком возрасте хочется, чтоб весь мир лежал у твоих ног. Она не должна в свои годы обладать столь горькой мудростью — преимуществом стариков. Но она обладала.
— Но ты заслуживаешь лучшего, моя любимая! — Алекс погладил ее длинные шелковистые вьющиеся волосы, которые мягко заскользили под его пальцами.
Да, он никого не любил раньше так сильно и ни в ком не нуждался так остро, как в ней. Но изначально жестоко было ставить ее перед выбором между своей семьей и Алексом. А он заставил ее это сделать. Он хотел изолировать любимую от тех, кого любила она сама. Возможно, он хотел, чтобы она стала такой же, как и он сам. Но тогда это было бы ужасно.
Алекс снова тяжело вздохнул, понимая, что разрушил ее жизнь, грубо и нахально вмешавшись в нее. Кроме того, почти сломал судьбы ее любимым и близким людям.
— Алекс! — Кэролин коснулась его руки, подняв голову и посмотрев на него.
Он чувствовал, что она ему сочувствует, понимает его. Кэрри была такой чувствительной и чувственной одновременно. Мужчины всегда к этому стремятся, хотят видеть переплетение этих ценных для супружества качеств в своих женах. И вот она рядом, его мечта.
Ее мягкая ладонь коснулась его щеки, прошла нежно по лицу, по подбородку, по линии губ.
— Что случилось? Скажи мне.
Алекс набрал воздух в легкие. В груди кольнуло. Поцеловав кончики ее пальцев, он ответил:
— Сегодня вечером я не мог насмотреться на тебя. Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал…
— Но я была одета всего лишь в джинсы и рабочую рубашку! — удивилась Кэролин.
— Да. А волосы ты подобрала заколкой и сделала пучок. Ты пела, когда готовила картошку. И мне очень это понравилось. Мне вообще нравится за тобой наблюдать. Я никогда не видел, чтобы ты так много улыбалась и смеялась. Тебе не надо ни супермодных украшений, ни драгоценностей. Просто нужно, чтобы рядом с тобой была твоя семья.
Она чуть привстала и тут же легла сверху, накрыв его собой. Ее длинные волосы коснулись руки мужа и спрятали ее подобно серебряному покрывалу.
— Ты нужен мне, — сказала она, склонившись и коснувшись его губ. — Я люблю тебя.
Его сердце радостно забилось.
— Я тоже тебя люблю, дорогая!
Но кажется, теперь одной любви было им мало.
Вскоре наступило время, когда они все должны были возвращаться в Кордову. И, несмотря на уговоры Кэролин и просьбы Энрико, Билл Коллинз отказался даже думать о том, чтобы покинуть ранчо снова. Он также отказался обсуждать вопрос о возвращении в дом престарелых, и сразу забраковал предложение о поездке в Аргентину вместе со своими детьми.
— Я прожил здесь свою жизнь, — сказал он твердо, — поэтому останусь в своем доме, в этих дорогих мне стенах до последнего дня.
Кэролин прекрасно знала, что отец не сможет сам о себе позаботиться. Алекс предложил, чтобы в доме некоторое время пожил Клемент, пока они не найдут приличную сиделку. Конечно, это явилось не самым удачным решением проблемы, но все же было лучше, чем заставлять Билла возвращаться в дом престарелых.
Настало последнее утро их пребывания на ранчо Коллинзов. Кэролин собирала вещи. Чемоданы были, наконец закрыты, их погрузили в багажник машины, и все, что осталось, это попрощаться.
Кэролин просто не понимала, как сможет сказать «прощай» отцу в такую минуту. Она не знала, когда вернется в следующий раз, и вернется ли вообще. Алекс разрешил жене навещать отца, когда только та этого захочет. Но в жизни так много неотложных дел: то одно, то другое… Поэтому всегда что-то могло помешать.
Отец стоял на ступеньках дома, одетый в свою рабочую одежду, брюки и рубашку серого цвета. Его плечи за неделю распрямились, седые волосы заблестели, он снова выглядел так, словно сбросил десяток-другой лет.
Однако это был видимый обман зрения.
Его слезящиеся глаза прищурились, и он посмотрел на небольшой дорожный чемодан, который девушка держала в своей руке.
— Куда ты едешь, Нэнси?
— Я Кэролин, папа, — с болью в душе поправила его дочь.
— Да, точно. Так куда ты едешь, дочка?
Нет, она не могла этого сделать, не в состоянии была оставить его сейчас. Он может даже и не вспомнить ее в следующий раз.
— Я собралась в путешествие, — ответила она бодро.
— Надолго?
— Не очень, я надеюсь. — Ее голос пресекся на середине фразы, и она была вынуждена замолчать, чтобы набраться сил. Кэрри не могла беспокоить его сейчас, это бы только расстроило пожилого человека.
Молодая женщина выпрямилась, сжала кулаки и зубы, внутренне приготовившись к расставанию. Ее будущее связано с Алексом, но именно оно не дает так легко отойти от прошлого.
— У Клемента есть телефонный номер, по которому меня можно застать. Если тебе что-нибудь понадобится…
— О, мне ничего не надо…
— Но если вдруг, — тут она больше не могла продолжать, не могла обойти слезы, скопившиеся в груди. Чуть было не сорвалась на рыдание. — Позвони мне, если что, папа, ладно?
— Хорошо, детка.
Тут она бросилась его обнимать, крепко сжимая дрожащими руками. Онтихонько укачивал ее, словно ребенка. Бывало, так он всегда утешал ее еще до того, как заболел. До того, как у них возникли серьезные проблемы. В груди защемило от желания все вернуть, от желания, чтобы все вдруг стало проще, как раньше.
Но уже ничего не изменить, она выросла, стала другой.
Когда отец отпустил ее, она шагнула назад, улыбнувшись сквозь слезы.
— Ты вырастил меня, отец, у тебя это хорошо получилось. Это была трудная работа. Надеюсь, что и хорошая.
Он ей улыбнулся в ответ.
— Да, дочка. Хорошая моя девочка. Увидимся сегодня вечером за ужином.
Но Кэролин прекрасно знала, что никакого ужина вечером не будет.
Вернувшись в Кордову, они оба пытались включиться в рабочие будни, но это было нелегко. Казалось, Алекс так и не смог прийти в себя.
Поначалу Кэрри думала, что время пройдет и все изменится. Но вот уже минуло две недели, а той близости, которая возникла между ними в первые дни брака, уже не существовало. Алексу приходилось слишком быстро покидать ложе их любви и мчаться в свой кабинет, чтобы работать чуть ли не до рассвета. Отчуждение росло.
Вскоре они стали заметно избегать интимных отношений. Кэролин поразила внезапная догадка, что когда Алекс до нее дотрагивается, то сразу погружается в раздражение, гнев и разочарование. Но он не хотел этого признавать, а тем более обсуждать.
