Леонора повернулась к матери, лицо той было серым и напряженным, глаза устремлены на дочь. Я не должна паниковать, в отчаянии подумала Ленни. Я отказываюсь паниковать. Жестким голосом она спросила:
— Пусть кто-то из вас объяснит мне, ради всего святого, что происходит?
Розмэри вздохнула, собираясь что-то сказать, но Стэнли опередил ее:
— Из всего следует, — начал он с холодным презрением, — что ты и я — единокровные брат и сестра. У нас один отец, Леонора.
Побелевшими губами Розмэри воскликнула:
— Нет!
Ленни уставилась на Стэнли: эмоции клокотали в нем с такой силой, что, казалось, воздух вокруг вибрировал. Ровным бесстрастным голосом он произнес:
— Я не верю вам. Вы спали с моим отцом!
— Да, — тихо подтвердила Розмэри. — Я спала с ним.
— Нет, — прошептала Ленни, — этого не может быть!
— Послушайте, — Розмэри обратилась к молодому человеку, — Леонора не дочь Дейва Дайвера.
— О, ради бога! — грубо прервал он. — Зачем продолжать лгать? Разве вы не видите, что вы делаете с Ленни? Вы сломали нас обоих! — сказал он, его тон был полон холодного сарказма. — К сожалению или к радости, мой отец сохранил эту фотографию как трофей.
— Ленни не его дочь, — упрямо твердила Розмэри, одеревеневшими губами произнося слова по слогам.
— И ты можешь доказать это? — спросила Ленни, с трудом преодолевая комок, застрявший в горле.
Стэнли потянулся к ней, потом уронил руку, не смея коснуться ее. Он сказал:
— Я ухожу.
— Вы останетесь здесь и выслушаете меня! — выкрикнула Розмэри.
— Зачем? — спросил он, его глаза напоминали острые осколки льда на хмуром лице. — Вы действительно думаете, что мне интересно слушать ваши объяснения, зачем и почему вы спали с моим отцом? Я достаточно слышал о его похождениях, когда был ребенком. Мой отец был мастер оправдываться.
— Да, я совершила это и не собираюсь оправдываться, но вы и Ленни не родственники, возможно, лишь очень-очень дальние. Ленни родилась через год после моей встречи с вашим отцом.
— Как вы докажете это? — индифферентно спросил он.
— Я могу показать паспорт, там есть дата моего рождения, — сказала Ленни, брезгливо поморщившись.
Стэнли мягко возразил:
— Это ничего не доказывает.
Прикрыв свои темно-зеленые глаза, Розмэри продолжала настаивать:
— Ленни — дочь моего мужа!
— Почему мы должны верить вам? — произнес Стэнли чертовски вежливо. — Вы не можете доказать, что она не дочь моего отца. Полагаю, вы встречались несколько месяцев. Он часто ездил в Австралию по делам.
Розмэри вспыхнула:
— Хорошего же вы мнения обо мне! Я знала, что моя дочь встречается с вами, и вы думаете, что я могла не предупредить ее, если бы вы и Ленни были братом и сестрой?
— А что я могу думать о женщине, которая спала с моим отцом только потому, что он был похож на ее мужа, в то время… — В его глазах закипал такой гнев, что Ленни невольно встала между ними. Он отстранил ее и продолжил: — В то время как ее собственный муж последние полтора года жизни был прикован к инвалидной коляске? Что, кстати, делает маловероятным, что он мог стать отцом ребенка.
— Но это так! — Розмэри сжала губы, затем сказала: — Я расскажу вам, как это случилось. Год спустя после несчастного случая с Истоном я подхватила ужасный грипп и никак не могла поправиться. Я была совершенно истощена. Благотворительная организация оплатила пребывание Истона в госпитале, и у меня появилось свободное время. Той весной в Сиднее стояла холодная погода, и врачи рекомендовали мне поехать на южный курорт. В первый же день моего пребывания там я встретила Дейва Дайвера.
Ленни взглянула на Стэнли. Его взгляд, словно холодный луч лазера, сверлил ее мать. Чувствуя, что ее сердце разрывается, она сказала:
— Не надо, мама. Ты не должна рассказывать нам это.
— Нет, должна. — Она тяжело вздохнула. — Контраст был разителен. Истон пребывал в глубокой депрессии, он говорил исключительно о том, что хотел бы умереть. Дейв был полон жизни и был похож на мужа, каким тот был прежде. Я знаю, что это было дурно, грешно, безнравственно… Но я…
Мягко взяв мать за руку, Ленни перебила:
— Пожалуйста, не нужно…
Розмэри смахнула слезы и, схватив руку Ленни, долго не выпускала ее.
— Дейв говорил мне, что заехал на курорт в надежде посмотреть на девочек в бикини. Я сразу поняла, что хоть он и похож внешне на моего мужа, но он совсем другой. Истон был сама любовь. И он был моя любовь. Моя настоящая любовь. — Теперь она смотрела на Стэнли. — Вы были правы, когда сказали, что я спала с вашим отцом потому, что он похож на Истона. Я не знала Дейва хорошо, но не требовалось долгого времени, чтобы понять, что он в подметки не годится моему мужу.
— Значит, поэтому ты… — начала Ленни.
— Да, именно поэтому я беспокоилась, когда ты сказала, что встречаешься со Стэнли. Я боялась, что он, возможно, похож на своего отца.
— Похож или нет, разговор не обо мне. Вы не отрицаете, что спали с ним, — настаивал Стэнли.
Розмэри кивнула.
— Я не думаю, что вы сможете понять, но мы с Истоном были женаты всего год, когда произошел несчастный случай, и я так сильно любила его. Потом он совсем переменился. — Ее рука сжала руку дочери, но она не сводила глаз со Стэнли. — Когда я была с вашим отцом, я могла притвориться, что все снова как прежде. Я не знала, что он женат.
Стэнли покачал головой. Его губы были жестко сжаты.
— Он лгал, впрочем, это было нормой для него.
Очень мягко Розмэри продолжила:
— Когда все произошло, я возненавидела себя. Я раньше уехала домой.
— Все это очень впечатляюще, но ничего не доказывает, — заметил Стэнли.
Розмэри посмотрела на дочь.
— Это случилось в сентябре, за год до твоего рождения.
— Я не знаю точно, когда мой отец ездил в Австралию. — Стэнли говорил с холодной ясностью, его глаза стали прозрачны и безучастны. — Я знаю, что он застрелился за три месяца до рождения Ленни, четыре месяца спустя после смерти моей матери.
Очень осторожно, без намека на злость, Розмэри сказала:
— И вы не верите мне, когда я говорю, что Ленни не сестра вам?
— Я не смею, — тихо сказал он.
Ленни знала, что он чувствует. О, она доверяла своей матери полностью, но, пока они не смогут каким-то образом выяснить дату поездки Дейва на тот злополучный курорт, Стэнли будет не в состоянии победить сомнения. Словно отвечая на ее мысли, он повернул голову, на его напряженных скулах ходили желваки.
— Я должен знать, — сказал он, наклонившись к Ленни. — Ты понимаешь?
— Да.
