Что касается до укротителя львов, то его уже не было с магазине Питера Рольса. К нему вернулись его нервы, и он возвратился к своей профессии не потому, чтобы старый образ жизни привлекал его с непреодолимой силой, но потому, что легче было заработать больше денег, укрощая действительных львов, чем продавая игрушечных медведей. Вместе с зарождением восторженной любви Эрла Эшера к Вин, в его памяти стерлась утрата животного, умершего на его глазах. В его душе слились воедино и «нервы», и мужество, и любовь, и желание побеждать. Когда ему представилась возможность получить на лето место в Коней, он взял его. Хотя ему и тяжело было оставить предприятие Питера Рольса, так как это означало оставить «свою девушку», но перемена службы представляла единственную надежду добиться ее, в конце концов. А, несмотря на отсутствие поощрения со стороны своей Лигии, Урс втайне лелеял эту надежду.
Иногда, по воскресеньям, Сэди Кирк убеждала Вин отправиться вместе в Коней Апленд, чтобы «встряхнуться». На лодках и на морском берегу, когда вы попадали туда, была шумная толпа, но зато там был превосходный воздух, и бедный Урс сиял гордостью и радостью над головами своих львов. Эта редкие экскурсии составляли единственное развлечение Винифред, если не считать одного или двух посещений театра на галлерее за все время ее пребывания в Америке. И так как жара с каждым днем давила на нее все сильнее своей свинцовой тяжестью, она чувствовала, что не выдержит и «сделает какую-нибудь глупость», если в ее жизни не произойдет перемены. Ей необходимо было что– нибудь, вносящее разнообразие в повседневную жизнь и способное нарушить ее монотонность!
Лили Ливитт, которая теперь тоже работала в отделении накидок, не переставала внешне проявлять к ней дружелюбие, хотя в душе затаила злобу против Вин, заметив после Рождества остатки подаренных ею Эрлу Эшеру лилий, приколотых к ее блузке. Она часто предлагала Вин пойти с ней вместе прогуляться в длинные летние вечера, но всегда безуспешно. Так продолжалось несколько месяцев до одного дня в середине июля, когда жара побила все рекорды. Это совпало с днем, когда тоска девушки по перемене превратилась почти в болезнь.
Было послеполуденное время и более старые служащие в отделении накидок ушли завтракать. Они считались среди служащих аристократией, так как отделение накидок, подобно ювелирному и некоторым другим, работало «на процентах». Жалованье здесь было не выше, чем в других отделениях, но с суммы продаж уплачивался приличный процент, и «тигры», и «тигрицы», которые были достаточно кровожадны, чтобы вырывать мясо из-под носа у своих, более слабых, товарищей, преуспевали. Ушедшие завтракать девицы были главными тигрицами. Они имели возможность есть в настоящих ресторанах, и так как теперь их не ожидали какие-нибудь выгодные продажи, они не возвращались до последней минуты. Лили Ливитт, принадлежавшая к числу тигриц, только что выхватила продажу, которая должна была бы достаться Вин, но это не имело никакого касательства к их личным отношениям. Это было «делом» и Вин, если бы сумела, могла делать то же самое. Впрочем, не приходилось опасаться, что она этого пожелает. Вин была не из того теста, из какого делаются тигрицы, и была неспособна урывать для себя что-нибудь, — будь то место в вагоне подземной железной дороги, или возможность продать накидку, — что стремились получить другие человеческие существа.
Вин не сердилась на Лили за то, что та «подцепила» ее покупателя и за три минуты заработала три доллара комиссионных, которые, по справедливости, должны были бы попасть в ее собственный кошелек. Без всякого озлобления она выслушивала описание шляпы, которую Лили собиралась купить на эти деньги.
— Я выгодно купила себе на прошлой неделе красивое платье для визитов, — продолжала мисс Ливитт, видя, что Вин не намерена дуться на нее за то, что она только что сделала. — Я заработала его на комиссионных с той вечерней накидки из зеленого шифона и белого платья для поездок по морю, которые я перехватила у Кит Бэнс, когда она мечтала и дала мне отбить покупателя, как это сделали сегодня вы. В такую жаркую погоду можно купить вещи за бесценок. Сейчас — мертвый сезон, и теперь наш черед, девушек, урвать что-нибудь для себя. Питер Рольс умеет при всяких обстоятельствах извлечь для себя пользу. Даже, делая нам 10-процентную скидку, он зарабатывает сорок процентов прибыли. Если вы примете во внимание, что две тысячи наших служащих вынуждены покупать на таких условиях, вы поймете, сколько он выжимает из нас. Нам редко удается что-нибудь выгодно купить. Я не понимаю, почему вы не постараетесь больше, чем вы это делали до сих пор, выручать больше процентов с продаж и купить себе какое-нибудь нарядное платье. Ваш жакет хуже, чем у всех в отделении, это не мое только мнение, это говорят все девушки. Если бы у вас было нарядное платье для визитов, я бы доставила вам сегодня вечером приятное времяпрепровождение.
— Вы доставили бы? — повторила Вин, скорее желая отвлечь внимание мисс Ливитт от своего жакета к чему-нибудь другому, чем потому, что хотела узнать о приятном времяпрепровождении.
Мисс Ливитт не раз предлагала ей различные развлечения, ни одно из которых не соблазнило Вин, несмотря на красноречивое описание их. Вначале она опасалась фруктов, шоколада и театральных билетов Лили, которые, подобно засахаренным фруктам, могли принадлежать м-ру Логану. Но в последние три или четыре месяца, с тех пор, как обе девушки перебрались в отделение накидок, Логан загадочно исчез. По-видимому, он не изобретал плащей так же, как лягушек. Вин давно уже перестала связывать различные приглашения Лили Ливитт с ним. Ее отказы вытекали из нерасположения к обществу Лили вне службы и из уверенности, что ее друзья не симпатичнее ее самой. Но теперь Винифред особенно хотелось подчеркнуть своей товарке, что она не питает к ней вражды из-за перехваченных комиссионных, и потому она сделалась красноречивой.
— Я бы не стала тратить свои зарабатываемые тяжелым трудом доллары на платье для визитов, если бы к тому и представился случай, — сказала она. — Я буду копить свои пенсы для того, чтобы взять на прокат пишущую машинку, которая когда-нибудь поможет мне выбраться из «Рук» на широкую дорогу к благополучию. У меня есть такое прекрасное платье, какое вам трудно себе вообразить, но вся беда в том, что меня никогда не пригласят в общество, достаточно хорошее для него.
— Я пригласила вас в самое шикарное общество, какое только можно себе представить в маленьком старом Нью-Йорке, — хвасталась мисс Ливитт. — Это — не пустая болтовня; клянусь честью, это — правда!
