— На этот раз — нет. Я путешествую с комфортом, останавливаясь в трактирах и маленьких гостиницах.
Он наконец выпрямился.
— Что ж, по крайней мере, теперь еду будешь готовить не ты, а для тебя.
Адриан сунул ручку обратно в карман, собрал свои папки и уехал домой.
Наступила пятница — последний день семестра, и вместо того, чтобы пойти обедать в какое-нибудь кафе, как Розали делала всю неделю, избегая Уоллеса, она обедала вместе с отцом в столовой колледжа. Как обычно, Адриан тоже был здесь, и, поскольку рядом с ним оказалось свободное место, Розали заняла его. Он помог ей разгрузить поднос, но потом снова присоединился к общей беседе.
Когда она уже пила кофе, Адриан повернулся к ней, словно только что вспомнил о ее существовании.
— Наслаждаешься обедом?
— Да, спасибо, все отлично. — Он не торопился снова отвернуться, и она спросила: — Как поживает твое радио? Все еще работает?
— Замечательно, спасибо. Я уже поставил динамики в корпуса, покрасил дерево и покрыл лаком. Получилось очень красиво. — Он запнулся, потом спросил: — Мне кажется или ты намекаешь, что не прочь послушать его еще раз?
Розали рассмеялась:
— Вообще-то у меня не было таких намерений, но, если ты пригласишь, я не откажусь.
— Хмм. Надо будет подумать об этом. Кстати, миссис Филдс все время спрашивает меня, как поживает моя девушка, и говорит, что она нечасто меня навещает.
— И что ты ей отвечаешь?
— Что у девушки все хорошо, что я хожу к ней в гости и вижусь с ней на работе. А что, это ведь правда, верно?
Розали с трудом удалось унять дрожь в голосе.
— Неужели? Но разве это не замечательная возможность сказать ей правду — что у тебя нет девушки или что мы поссорились?
— Возможно. Но она так близко принимает к сердцу все, что касается наших отношений, что у меня просто не хватает духа развеять ее иллюзии.
— Думаю, иногда, чтобы быть добрым, надо быть жестоким, — поддразнила его Розали. — Чем дольше ты не говоришь ей правды, тем тяжелее ей будет, когда ты все-таки все расскажешь.
Он покрутил в пальцах чайную ложку.
— Если ты снова придешь ко мне в гости послушать радио, это только усилит ее убежденность в том, что мы — влюбленная парочка. — Адриан посмотрел ей в глаза. — Разве не так?
Она отвела глаза.
— Значит, мне лучше не приходить?
— Да.
Тут у Розали словно потемнело в глазах. В столовую вошел Уоллес, оглядывая столики. Наконец заметил Розали и встал в очередь за едой. Она извинилась перед остальными и поспешно ушла из столовой.
Днем Розали зашла к Марион, чтобы обсудить последние детали их похода. Они собирались встретиться в Дарлингтоне примерно через десять дней и сесть на поезд до Дарема. Во все время их беседы Розали с опаской косилась на дверь кабинета Уоллеса. Марион это заметила и спросила:
— Ты хочешь поговорить с мистером Мэйсоном? Он где-то ходит.
Розали торопливо помотала головой. Ей удавалось избегать его всю неделю; каждый раз, когда она замечала, что он идет навстречу по коридору, она пряталась в пустом классе до тех пор, пока он не проходил. Она уже начала беспокоиться за Мелани, но не могла заставить себя поговорить с ним.
Когда Розали выходила из комнаты Марион, мимо шел Адриан.
— А, Розали, рад, что встретил тебя. Хотел попрощаться. В воскресенье утром я уезжаю к матери.
Она постаралась улыбнуться.
— На все каникулы, Адриан?
— Да, на шесть недель.
— Это… это довольно долго, правда? Что ж, до свидания. — Она протянула руку, и он сжал ее своими ладонями. — Увидимся в следующем семестре, Адриан, — проговорила она.
— Розали, — он чуть сильнее сжал ее руки, — ты не могла бы… не могла бы…
— Извините, — раздался голос за их спинами, — но не могу ли я пройти в свой кабинет? Вы загораживаете мне дорогу.
На них холодно смотрел Уоллес Мэйсон. Адриан выпустил руку Розали, и они отодвинулись.
— Мисс Пархэм, не будете ли вы так добры зайти ко мне на пару минут? Я хотел бы поговорить с вами. — И Уоллес прошел в свой кабинет.
— Розали. — Адриан схватил ее за плечо.
Она печально посмотрела на него, не обращая внимания на нотку предостережения в его голосе.
— До свидания, Адриан, — сказала она и вошла в кабинет Уоллеса, закрыв за собой дверь.
— Садись, Розали. — Уоллес не отрывал взгляда от стола. — Я хотел бы поговорить с тобой.
— Спасибо, я постою.
Он пожал плечами:
— Как тебе будет угодно. — Уоллес колебался, словно не решил, что именно хочет сказать. — Думаю, бесполезно говорить, что я сожалею о том, что произошло на вечеринке, или ожидать, что ты поймешь, если я скажу тебе, что я так отвратительно вел себя потому, что был пьян, потому что пил весь вечер с самого прихода? — Он бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.
Розали не знала, что сказать.
— Я хотел бы объяснить тебе, если ты будешь так добра и выслушаешь меня, кое-что, чего сплетники не знают и знать не могут. — Он указал на стул. — Пожалуйста, Розали, присядь и потерпи меня еще несколько минут.
У него был такой подавленный голос, и он был так не похож на себя обычного, нахального и дерзкого, что она подчинилась.
— Спасибо, — пробормотал он, и через несколько секунд продолжил: — По совершенно объективным причинам мало кому известно, что женщина, на которой я женился, была бесчувственным созданием. Я солгал, когда сказал тебе, что она ушла от меня к другому мужчине. Ей не нужен никакой мужчина, даже собственный муж. После рождения Мелани моя жена… стала фригидной. А я — нормальный мужчина. Эти два свойства несовместимы. Стали несовместимы и мы. — Он тщательно подбирал слова и не отрывал взгляда от стола; Розали видела, что ему стоит немалых усилий быть настолько откровенным. — Те люди, которые критикуют мужчин вроде меня, как правило, счастливы в браке и, будучи довольны своей судьбой, становятся добродетельными, считая себя вправе судить других, менее удачливых, чем они сами. — Он наконец устало посмотрел на нее. — Ни один человек, не переживший этого сам, не знает, что это такое — быть женатым на женщине, которая без всякой жалости и сострадания отвергает все твои попытки сблизиться. Это превращает в фарс весь брак, да и само понятие любви. — Он умолк и потер глаза. — Потом появилась ты. Меня тянуло к тебе, и, хотя я и понимал, что ты не такая, как другие, кого я знал, я все равно надеялся. — Он снова посмотрел на нее, на этот раз умоляюще. — Ради Мелани, Розали, я прошу тебя поехать сегодня вечером ко мне и повидать ее. Она с ума сходит. У меня не было ни минуты покоя с прошлых выходных из-за ее требований увидеть тебя. Ты приедешь? Пожалуйста!
