Мне стоило большого труда уговорить Руби держать наш брак в тайне даже от ее сестры. Это был год, когда наш отец сильно болел. Я знал, что будет, если он узнает, что я женился без его согласия. Что-то старомодное, вроде „Ты мне не сын больше“… Руби начала страшно ревновать. Я постоянно заставал ее в слезах. Пойми! Я всегда терпеть не мог хныкающих женщин. Я перестал с ней встречаться. Она написала, что ждет ребенка. Я понял, что это обычный трюк, чтобы заманить меня обратно. А потом пришло письмо от ее сестры, она писала мне, что Руби и ребенок умерли.
Зачем она писала это, если все было ложью? Ты говоришь, что старая Либ признала в ребенке Фарра. Она сентиментальна…»
Это предложение было не закончено. Со следующей страницы письмо начиналось снова.
«Как я уже писал, меня подкосила какая-то болезнь и несколько недель я вообще ничего не соображал. Я готов поклясться, что один раз даже услышал, как открываются двери в рай. Хотя ошибаюсь. Сомневаюсь, что мне пришлось бы следовать в этом направлении. Скорее всего, я слышал, как открываются раскаленные, врата ада. Но я не отправился ни вверх, ни вниз. Я все еще жив, все еще на земле, тощий, как шпала, и такой же бескровный. Мне говорят, что потребуется несколько лет, чтобы полностью восстановить здоровье. Представляешь меня полуинвалидом! Просто идиотизм!
Твое второе письмо, в котором ты убеждал меня в праве ребенка на признание, пришло в тот момент, когда я только расстался со старушкой Смертью. Я не верю во все это, Майк. Какой смысл был Соне писать мне, что Руби и ребенок умерли? Тем более, она всегда ненавидела меня и жила лишь на то, что зарабатывала. Конечно, ты не смог найти запись о браке в Нью-Йорке, хотя, как я понял из твоего письма, ты перерыл весь город вверх дном. Все объясняется просто — я договорился с клерком. Я не хотел рисковать, чтобы отец как-нибудь, даже случайно не узнал об этом.
Довольно остроумно содержать Соню и ребенка в Кингскорте как новоявленных родственников. Готов биться об заклад, что все соседи стерли языки, обсуждая эту новость. Пусть все так и считают, пока я не вернусь, чтобы сделать драматическое заявление, что мальчик — мой давно утерянный ребенок. Я начну собираться домой, как только выберусь из джунглей. Пока я лежу здесь, в этом гамаке, мне больше ничего не остается, как только думать и строить планы на будущее. Я хочу увидеть мальчика. Должно быть, это испорченный малыш. Я хочу забрать его у Сони Карсон — ты сказал, что она целиком отдает ему себя, — это будет достойная плата за то, что она говорила про меня Руби. Я пошлю его в нашу школу, дам ему столько денег, сколько он захочет, и сделаю из него лучшего парня в стране».
Затем следовала страница, где он описывал природу, людей, окружавших его. Еще одна страница была посвящена описанию экспедиции. В конце письма он писал:
«Возьми из моих денег столько, сколько надо для мальчика. Пока притормози немного Соню — а дальше пусть подождет, пока я приеду. Я хочу сделать остальное своими собственными руками — мне это будет приятно».
Майкл сложил письмо обратно в конверт. Соня была права в своих опасениях по поводу того, что если Гай признает ребенка, то заберет его у нее. Она хорошо знала человека, который женился на ее сестре. И он, Майкл, должен обязательно жениться на ней, в этом больше не было никаких сомнений. Ребенок сможет носить фамилию Фарров, но его нельзя будет отлучать от Сони; только в том случае, когда она сама сочтет это необходимым. Сможет ли он убедить Гая?
Майкл подошел к окну. Дни становились короче. На фоне розовеющего заката виднелись лишь темные силуэты домов. Где-то пробили часы. В окнах небоскребов начал появляться свет. Секретарши накрывали свои печатные машинки крышками и собирались домой.
Дверь в кабинет распахнулась. Линда Хэйл быстро вошла и прикрыла ее за собой. Бодро и энергично она сказала:
— Миссис Д'Арци хочет видеть вас.
— Какая миссис Д'Арци?
Майкл вспомнил, что он однажды уже задавал ей такой же вопрос и таким же удивленным голосом. Интересно, помнила ли это его секретарша? Ее губы слегка подергивались — похоже, ей было смешно.
— Миссис Билл Д'Арци.
— А чего она хочет?
— Мне спросить ее?
— Нет. Пригласите ее сюда.
«Что Филлис задумала на этот раз», — задумался Майкл, пока ожидал ее. Он уже научился уворачиваться от нее, отказываться от ее приглашений, которых было немало. Он не обольщал себя надеждой, что он сам интересует ее; конечно, она уже просто видела себя видной фигурой в Вашингтоне — ведь он стал участвовать в выборах уже после того, как она ушла к Биллу Д'Арци, но все шансы на победу сейчас были у Брандта…
Брандт. Он сказал Соне, что у него припрятана бомба, которая, когда взорвется, не оставит его оппоненту никаких шансов. Бомба! Какая нелепость! Наверняка, он говорил об этом громко, уверенно — великий оратор.
— Очень любезно с твоей стороны, что ты согласился меня принять, — мягко поприветствовала его Филлис Д'Арци, наполнив комнату ароматом духов.
Он знал, что это за духи. Он сам покупал их ей в огромном количестве по двадцать долларов за унцию. Филлис была одета в черное платье, которое подчеркивало мягкое свечение жемчужного ожерелья. Майкл смотрел на ее большие голубые глаза, чувственные красные губы Он критически оценивал ее.
Наверное, она очаровательна, но пуста, бескровна, как кукла. Женщина, стоявшая перед ним, больше не казалась Майклу притягательной. Чувствовала ли она его безразличие?
Холодом и жестокостью, чем-то неосязаемо отталкивающим вдруг повеяло на него. Был ли он настолько зачарован раньше, что не замечал этого? Последнее время она так же портила ему настроение, как эта старая Сарра Гримм; хотя, может быть, сейчас ей удастся добиться и большего.
— Что это ты решила прийти сюда, Фил? Она оперлась на край его рабочего стола.
— Садись, Майкл. Не надо ходить. У меня были здесь дела и я решила, что ты можешь быть настолько любезен, что пригласишь одинокую леди куда-нибудь на чашку чая. Но сначала я хочу тебе кое-что рассказать, и мне нужно все твое внимание, — она наклонилась в его сторону, когда он поставил себе кресло напротив нее. — Что ты на самом деле знаешь про этих супругов Нэш, Майкл?
Вопрос явно был с каким-то намеком.
— Что ты имеешь в виду?
Она недовольно повела плечами.
— Не притворяйся. Я имею в виду то, что сказала. Что ты знаешь об этой странной парочке, которую подобрала мисс Серена? Жена, это очевидно, дешевка, но он — настоящий неограненный алмаз, если, конечно, не искусная подделка. То, что они якобы родственники Сони Карсон, ничего не доказывает. Я думаю, что они какие-то жулики.
