Он громко постучал и стал ждать. Наконец, викарий открыл дверь. Он не смог сказать Марко, где находятся Оливия и Джонни. Единственное, что было ему известно, так это то, что Блэки отправилась в отпуск на озера. Викарий пригласил Марко в дом и налил ему выпить, а вот дать телефон дочери отказался. Сказал, что не допустит, чтобы Джинни тревожили ночными звонками. Адрес он, правда, продиктовал, но взял с Марко клятву, что он дождется утра, прежде чем ехать к ней.
Марко с грустью вошел в пустой дом. Кровать без Оливии казалась холодной и неуютной. Спать он не мог, вместо этого он лежал и размышлял над тем, что скажет Оливии, когда найдет ее. Что он станет делать, если выяснится, что Джинни ничего не знает, он даже думать не хотел.
Услышав дверной звонок, Оливия набросила халат и побежала открывать. Наверное, почтальон. Сегодня ведь у Джинни день рождения, может, это ранние поздравления. Проходя мимо дивана, на котором спал Джонни, Оливия улыбнулась. Малыш подумал, что поспешный отъезд из дома — увлекательное приключение.
Оливия распахнула дверь. Она закрыла глаза. Потом снова их открыла. Нет, это не сон. Перед нею стоял Марко.
— Ты?! — воскликнула она.
Она с удивлением отметила, что сегодня он совсем не кажется ей красивым. Глаза у него ввалились, вокруг залегли тени. Волосы взлохмачены, беспорядочными прядями торчат в разные стороны. И ему явно не мешало бы побриться. Вся его элегантность куда-то исчезла. Джинсы какие-то мятые, тенниска с рекламой какого-то пива висит на плечах. Кажется, он похудел.
— Что ты здесь делаешь? ― осведомилась Оливия.
Она высокомерно вскинула голову, а руки скрестила на груди и оперлась плечом о косяк. Всей своей позой она говорила ему: ты незваный гость, и я тебя не боюсь.
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — не растерялся Марко и, обхватив ее за талию, буквально впихнул ее в холл, а сам вошел следом.
После такого обращения ее гордая и надменная поза казалась бы нелепой, и она вывернулась из его рук и отошла в сторону. Она успокаивала себя, убеждая в том, что была готова к визиту рано или поздно. Лучше поздно, конечно. Тот факт, что он так быстро ее отыскал, не менял ровным счетом ничего. Она приняла твердое, взвешенное решение.
Марко, увидев ее здоровой, невредимой, свежей и, кажется, очень довольной жизнью, страшно разозлился. А он-то ночь не спал, мучился, страдал! Все его тщательно отрепетированные речи улетучились из памяти, и он закричал:
— Какого черта! Что за выходки! Я четыре дня до тебя дозвониться не мог! Где Джонни?
Оливия запахнула плотнее купальный халат. Настал момент истины.
— Джонни еще спит — сейчас только семь утра. Я от тебя ушла. Возвращаться я не собираюсь — мне нужен развод.
Она засунула руки в карманы, сжала их в кулаки и прикрыла глаза: сейчас начнется. Но, к ее удивлению, ничего не произошло.
Когда Марко услышал ее слова и понял, что самые страшные его опасения оправдываются, вся его ярость мгновенно улеглась. Когда он смотрел на нее, сердце у него щемило. Она вновь бросает его... Он лишается самого дорогого в жизни из-за своей глупой гордости и желания доказать, что он сильнее всех и последнее слово всегда за ним.
— Где мы можем поговорить? — спросил он. — У нас с тобой договор. Я заслуживаю хотя бы объяснения.
Она прищурилась. Он настроен серьезно. Может, нужно сказать ему правду? Это, возможно, самый простой способ покончить с этим браком раз и навсегда.
— Что ж, проходи. — Оливия провела его в гостиную. — Ты хочешь объяснений? Изволь. Все очень просто. Я соблюдала наше соглашение, а ты нет. Я старалась, я делала все, чтобы наш брак состоялся. Но когда я увидела, как мой муж в моем доме обнимает и целует другую женщину, свою любовницу, это переполнило чашу терпения.
— Нет, Оливия, ты неправильно все поняла. — Марко в отчаянии обнял ее: — Я тебе никогда не изменял! Мы с Терезой...
— Прекрати! — твердо сказала Оливия. ― Я ничего не хочу слышать. Я не могу жить с человеком, который лжет мне. Я надеюсь, я ясно выразилась?
— Да послушай же! — повысил голос Марко. — Между мною и Терезой никогда ничего не было.
— Послушай и ты! — закричала в ответ Оливия. — Перестань врать мне! Я видела, как ты разговаривал с ней по телефону! И у тебя... ты... В общем, ты возбудился от одного разговора с ней!
Марко прикрыл глаза рукой и засмеялся. Оливия от ярости даже стала заикаться.
— Смешно, действительно. В этом ты весь!
— Какое ты еще дитя! — покачал головой Марко. — Ты, видно, никогда не слышала о том, что утренняя эрекция у мужчин — дело обычное. И Тереза здесь ни при чем. А вот ты — очень даже при чем!
И он притянул ее к себе, касаясь теплыми губами ее виска. Кровь быстрее побежала по ее жилам. Но она почувствовала опасность.
— Нет! Ты не обманешь меня. И я не дам тебе настоять на своем с помощью секса!
Марко немедленно отпустил ее. Так спокойнее.
— Я и не собираюсь, — ответил он. — Отправляясь сюда, я поклялся не касаться тебя, пока не скажу тебе всю правду. А начать можно и с Терезы.
Он помедлил.
— Вообще-то, мы с Терезой никому об этом не рассказываем, но между мужем и женой секретов быть не может. Тереза — моя сестра. Мать родила ее совсем девчонкой и продала бездетной американской паре. Они воспитали ее, как родную. Тереза и сама узнала правду очень поздно. Она лечилась от бесплодия, и врачи стали исследовать наследственность. По результатам анализов выяснилось, что ее родители никак не могут быть ее биологическими родителями. Они милые, законопослушные люди, живут в маленьком городке, и для них было бы катастрофой, если бы их соседи и знакомые узнали, что они незаконно удочерили ребенка. Тереза отыскала меня и стала для меня самым близким человеком.
У Оливии закружилась голова. Теперь разговор между ним и Терезой, подслушанный четыре года назад под окном, выглядел совсем иначе! Ах, если бы она только знала!
— Но я виноват перед тобой. Я мог сразу развеять твои подозрения, а вместо этого я лишь укрепил их. Мне хотелось заставить тебя ревновать, и я не подумал о том, что делаю тебе больно. Прости меня за это. Но я сделал это не для того лишь, чтобы поиграть твоими чувствами, Оливия. Я сделал это от отчаяния.
От отчаяния? Оливия без сил откинулась на спинку дивана. Сколько же глупостей она совершила! Как много она не понимала.
— Я не хочу терять тебя, Оливия. Сначала я убедил себя в том, что меня интересует лишь секс. Как я обманулся!
Оливия молчала, лишь сердце ее бешено колотилось.
— Мне не просто даются эти признания, Оливия, — каким-то чужим надтреснутым голосом продолжал он. — Я не из тех, кто легко открывает душу даже перед близкими людьми. И мне трудно говорить о чувствах. Впрочем, до того, как я встретил тебя, у меня и не было никаких чувств.
