— Клянусь. Если что-нибудь заподозрю, сразу спрошу у тебя, — серьезным голосом хрипит Мишка, зарываясь у меня на груди лицом.
Хватаю его шелковистые мягки волосы, пропускаю между пальцев, приподнимаю красивое мужское лицо так, чтобы видеть сапфировые глаза.
— Поклянись, что никогда не оставишь нас, дай гарантию.
— Ты серьезно? — изумленно глядит на меня.
— Хорошо. Вот тебе моя клятва. Я Воронцов Михаил, клянусь любимой жене Полине Воронцовой, что никогда не оставлю ни ее, ни наших детей. Обещаю выбраться из любой передряги, из огнедышащего пожара, из лап бесстыжих охотниц за чужими мужиками, — подмигивает мне. — И даже если я снова свалюсь в пучину ревности, то преодолею себя и свои страхи!
— Дорогой, клянусь, мой мир всегда будет пахнуть только тобой одним, — мои пальчики ложатся на мужскую щеку, и я рисую на ней узоры и буквы:
«Я тебя люблю. Сердечко».
Глава 46
Наутро
Полина
— Где мой свадебный подарок? — шепчу любимому мужу на ушко.
— Э-э, — тянет неуклюже Михаил, — разве ты не помнишь, наш брак был скоропалительный, я даже свидетелей не успел пригласить.
Теплые губы вжимаются в мою шею.
Вспыхиваю, горю в ощущениях.
Рывком разворачиваюсь, сцепляюсь с любимым взглядом.
Синяя радужка расщепляет все отрицательные чувства в ноль, дарит положительные эмоции.
Облизываю губы. Зажмуриваюсь.
— Я всё еще жду подарок.
— Погуляем… по бутикам, — пытается выкрутиться муж. Для убедительности гладит мои бедра, глядит в глаза.
— Дорогой, платиновой картой меня не удивить, я Воронцова! — показываю тонкое обручальное золотое кольцо.
Никакой вычурности, простой круг, сигнализирующий всем вокруг, что в мире есть два человека любящих друг друга до невозможности, и желающих провести жизнь вместе.
Пальцы любимого скользят по моей горячей коже.
Замираю, не дышу.
— Можешь написать список желаний, и я буду его исполнять. Этакий карманный джинн. Как тебе идея?
— Чудесная. Но у меня уже есть план.
Глаза мужа темнеют.
— Миша, — глажу его по плечу, — брак — это потеря свободы. Прими это как данность, станет легче!
— Очень смешно!
— Отвези нашу новую семью на море, — шепчу я и не верю в то, что он согласится. У Петрова всегда не хватало на нас времени, он уезжал на отдых с друзьями, любовницами, но никогда не брал нас с дочкой. Считал, что не сахарная, могу съездить с сестрой, с его мамой.
— Милая, у нас сейчас на работе завал, пожары атакуют. Совсем не время.
Выдыхаю боль, звучит один в один с тем, что говорил мне бывший.
Неужели я снова ошиблась? Вцепляюсь ногтями в шелковую простынь. Готова разорвать ее от злости на себя.
Нельзя было снова верить мужчине…
Я будто залезла в пасть тигру.
— Ладно, — роняю мимоходом и багровею.
— Непорядок, — цедит Миша. — Я же вижу, ты обиделась! Зачем врешь? Я просил тебя помогать мне строить правильные отношения. Давай дальше без секретов.
От волнения волоски на шее и руках становятся дыбом.
Ощущение чего-то неизбежного надвигается.
— Обиделась?
Пожимаю плечами, пытаюсь улыбнуться.
— Мой долг сделать так, чтобы моя жена никогда-никогда не страдала и не плакала, — берет меня нежно за лицо руками. — Обещаю всегда быть рядом, когда нужен.
— Миша, прости. Это я эгоистка, у тебя серьезная работа, — бормочу я, — не волнуйся, мы не будем скучать, что-нибудь придумаем с детьми, весело проведем лето.
Тяжелый вздох мужа извещает о том, что он принял какое-то тяжелое решение.
— Четыре дня, — выдает он решительно, — возьму отгулы в пятницу и понедельник, зацепим выходные, рванем в Сочи.
— Всего четыре? — укоризненно смотрит на меня.
— Котенок, не наглей. Жить в свое удовольствие круглосуточно могут немногие.
— Спасибо, — тянусь губами к мужу.
— Ты меня снова уговорила, — выдыхает растерянно.
Чувствую тепло и силу ладони на спине. Пульсирующая эмоция счастья внутри меня размазывается, разлетается по всему телу.
Миша накрывает меня своим телом, касается губами уха.
— Люблю тебя.
Хихикаю.
Мощные эмоции рывками входят в мой мир, мучительно приятно делить с мужем одну постель. Не способна больше притворяться, он должен знать, что рядом с ним я дышу полной грудью и готова улыбаться сутки напролет.
Ловит мои запястья.
— Едем домой, объявлять детям, что их ждет отпуск?
Глава 47
Спустя неделю. Сочи
Полина
— Мама, — Стефания врывается в нашу комнату как торнадо. У меня нет желтого купальника.
— Зачем тебе именно желтый?
— Чтобы быть похожей на тебя!
Меня охватывает гордость, и эмоции счастья погружают меня в бассейн, где качают на волнах эйфории. Вот он, пришел час единения с ребенком, о котором я так долго мечтала.
Быстро поправляю на себе летнее легкое платье.
— Купим в холле, детка, — говорю спокойным голосом.
— Ну, хватит, достали! — в утробу комнаты влетают пацаны — Леха и Тоха. — Сколько можно ждать?
— Я не понимаю, почему в нашу комнату врываются без стука, — рычит Миша, — может у нас с Полиной тайны, — на полном серьезе говорю сыновьям.
— Всё, собираемся, идем на пляж, — командует Миша, и дети довольные убегают.
Мечусь между паникой и спокойствием.
— Я говорил тебе, что ты слишком много им позволяешь! — ругает меня муж.
— А ты думал, стать любимой мачехой легко? — спорю с ним.
— Не путай любовь и вседозволенность!
— Стефа такая же как мальчишки, а ты позволяешь ей всё, — парирую я. — Она от них ничем не отличается.
— Ошибаешься, Стефания — девочка, с ней надо по-другому.
— Вот как, теперь ты у нас стал образцовым педагогом, а я так мимо проходила?
— Успокойся малыш, я перегнул палку, — руки мужа нежные. Миша глядит мне в глаза, ведет пальцами по груди. Даже через ткань платья это настолько чувствительно и заводит, что поджимаю пальцы на ногах.
Громко втягиваю воздух, когда любимый притягивает за талию, и его губы ложатся на мои.
Мурашки бегут по спине, тону в эмоциях.
— Я так сильно тебя люблю!
Через час уже лежим на пляже.
— Пить хочется! — облизываю пересохшие губы.
— Пить, — перекрикиваю громкую музыку уточняет Миша. Громкие биты беспощадно врезаются в мозг, несут по волнам бесконечного отдыха и праздника.
Киваю.
Ярко-синие блестящие глаза мужа смотрят на меня с любовью.
— Я мигом, туда- обратно, — расчесывает пятерней мокрые волосы, и уходит.
Дети переглядываются, о чем-то перешептываются. Что происходит? Будто что-то скрывают от меня.
Склоняю голову, гляжу на них пронзительно, пытаюсь расколоть. Но эти трое давно спелись, лишь ехидно хмыкают.
Наивная я, думала, смогу справиться одна с тремя детьми.
— Что вы скрываете? — бормочу я.
— Ничего, — отводят глаза.
— Это как-то связано с папой? — цепляю Лешку за руку, пытаюсь выяснить правду.
Его взгляд мечется, спотыкается об меня и замирает.
— Не расколешься?!
Мотает головой.
— Детка, что-то стряслось? — к нам возвращается Миша с напитками.
Мотаю головой.
— Ты ругала Лешку? Привязываешься к нему уже два дня? Тебе не кажется это странным? — бесцеремонно лезет мне под кожу.
— Обвиняешь меня в том, что я предвзято отношусь к мальчику? — морщу лицо. На глаза выступают слезы, — в ход идет тяжелая артиллерия.
— Абсурд! — Миша нервно сглатывает, лихорадочно о чем-то думая.
— Не терроризируй ребенка вопросами, — неожиданно заявляет мне.
— Ничего не перепутал, я не твоя подчиненная, — ментально прощупываю мужа. Я же не глупая, вижу, что они четверо объединились против меня и что-то скрывают. Может, чего натворили. Разбили стекло, окно?
— Детка, это гормоны шалят, — замечает нагло муж, — ты сейчас не годишься для серьезных мыслительных процессов. Отдыхай, загорай, — подливает в голос мягкости.
