— Ты чего не спишь? — раздается за спиной сонный шепот Игната.
Он, словно хищник из породы кошачьих, тихо, ловко и бесшумно спускается с верхней полки, и тут же укутывает мое тело теплом и защищенностью своих объятий. Инстинктивно отклоняюсь назад, опираясь спиной на его мощную грудь. Глубоко вздыхаю, на миг прикрыв глаза, а на губах моментально расплывается улыбка.
Все размышления куда-то уплывают, оставляя после себя лишь туман легкого смущения. Говорить ничего не хочется. Хочется просто стоять, нежась в атмосфере уверенности и надежности моего мужчины.
— Да так… — пожимаю плечами. — Ни о чем, — вздыхаю и плотнее кутаюсь в ауру покоя и защищенности, источаемую Игнатом.
— Угу, — хмыкает он, словно знает все до единой мои расхлябанные мысли. — Вот и выкинь все из головы, — настойчиво, но так ласково советует он, утыкаясь носом в мою макушку и крепче прижимая мое податливое тело к своему, каменному.
Приоткрываю глаза и теряюсь взглядом в непроглядной дали, мелькающей за пределами тихого, уютного мирка. В отражении темного ночного окна видны нечеткие, будто нереальные, очертания наших тел. Так непривычно и до мурашек сладко клубится в теле новое для меня ощущение желанности.
— Угу, — копирую Игната и чувствую, как его губы одновременно с моими растягиваются в ласковой улыбке.
Ничего более не говоря, он уверенно занимает мою полку, тянет меня на себя и вот, я уже лежу в его объятиях, распластанная по мощной груди, словно медуза, выброшенная на жаркий каменистый берег. Смущенно ерзаю, пытаясь сползти и улечься рядышком, на бок, вытянувшись вдоль его тела.
Но кто же позволит мне это сделать? Меня лишь сильнее припечатывают «к месту» горячими ладонями: одна уверенно ложится на мою чуть оттопыренную пятую точку, вторая — на спину, аккуратно между лопатками.
— Лежи смирно! — слетает с губ моего захватчика четкое распоряжение, а легкий шлепок заменяет тысячу аргументов.
— Неудобно же, — все же пытаюсь найти хоть какой-то довод, замирая и чуть приподнимая голову, чтобы взглянуть в его лицо.
— Тебе? — прикрыв глаза, интересуется Игнат, поглаживая руками зоны оккупации, вызывая в моем теле волну взбудораженных чувств.
— Тебе, — уточняю я.
Глубокий вздох… Медленный выдох… Пауза затягивается, а я словно загипнотизированный кролик, следящий за мимикой удава, силюсь понять, что же меня ожидает. Пушистые ресницы вздрагивают, магнетически завораживающие карие глаза открываются, и в их глубинах вся нежность и забота, которую только можно выразить.
— Мариш, — приглушенно и словно с толикой строгости окликает меня Игнат, — с тобой мне все удобно. — Широкая ладонь скользит по моей спине и путается в волосах на затылке. — И пусть кто угодно говорит, что так не бывает, мы будем исключением из привычного. Я скажу только один раз, ты запомнишь и прогонишь все ненужные мысли прочь. — Длинные пальцы нежно, но бескомпромиссно сжимаются, фиксируя мою голову и не давая мне опустить взгляд. — Ты уже навсегда в моем сердце, в моей жизни, в нашей маленькой вселенной. Я не отпущу тебя, что бы ты там себе ни напридумывала. Мне все равно, что покажут анализы, между нами они ничего не изменят. Есть ты, я и наша малышка!
Сглатываю ком невесть откуда набежавшей растерянности и сентиментальности. Даже кажется, в глазах что-то щиплет и туманит взгляд. Сердце щемит, и дыхание сбивается, а я прикусываю губу, боясь громким всхлипом выдать свои чувства.
— А если…? — запинаюсь, хватая воздух ртом, словно путник в пустыне глоток прохладной воды.
— Фани — наша дочь! — просто и уверенно заявляет Игнат.
И я, не сдерживаясь, все же всхлипываю, тут же утыкаясь носом в его вздымающуюся грудь. Не хочу, но развожу сырость, обильно орошая слезами обнаженный торс Игната, а в ответ получаю порцию успокоительных поглаживаний и ласковый шепот в макушку.
— Я… — Хочу ответить ему взаимностью, но слова застревают в перехваченном горле. — Мне очень хорошо с тобой, — стараюсь не бросаться более глубокими признаниями, сама их еще боюсь.
— Только хорошо?
Мне кажется, или вопрос звучит с подвохом? Предпринимаю попытку приподнять голову, и когда мне это удается, с губ Игната слетает то, что боюсь сказать я.
— Я тебя люблю. — Медленно, почти по слогам, Игнат произносил три заветных слова и, не дав мне опомниться, накрывает мои губы самым ласковым, самым долгим и таким многообещающим поцелуем.
Все переворачивается с ног на голову, а после обратно, встряхивая меня и мой мир, который уже точно никогда не будет прежним. Он будет новым и только таким, каким его сделаем МЫ.
Только МЫ.
Чувства на разрыв, и в душе бушует ураган невероятных эмоций. Утопая в нежности, которую источают руки, я сторицей возвращаю ему все то, что получаю. Теряюсь в омуте нашей тихой радости и засыпаю на его груди, утомленная поцелуями, успев лишь выдохнуть:
— И я тебя.
ГЛАВА 26
МАРИНА
— Мы в сказке! — тихо вздыхаю я, окидывая восторженным взглядом территорию базы отдыха.
Вековые сосны стоят в пушистых снежных шапках, словно их специально на каждую ветку художественно разложили и закрепили, чтобы ни одна снежинка не покинула сей зимний пейзаж. Тропинки замысловатыми зигзагами струятся между деревьев и аккуратных двухэтажных домиков, раскиданных по территории в хаотичном, но явно имеющем определенный смысл порядке.
— Мамочка! — Хватая меня за руку, Фани спешит в сторону озера, на берегу которого виднеется пункт проката спортивного инвентаря. — Пошли скорее, пока коньки не разодрали.
— Э-э-э-э-э, нет, дорогая, — тормозит Игнат порыв ребенка, останавливаясь за моей спиной с сумками на плече, чемоданом в одной руке и ключами в другой. — Для начала мы разместимся в доме, пообедаем, а после уже будем знакомить маму с нашей базой.
Малышка слегка хмурит бровки. С неподдельной тоской смотрит на блестящую под солнцем стеклянную гладь естественного катка, обреченно вздыхает и, подхватив на руки Барона, меняет направление движения. Переглядываемся с Игнатом, улыбаясь, в унисон пожимаем плечами и идем вслед за ребенком, размашисто шагающим по протоптанной дорожке.
Небольшой, но уютный и оборудованный всем необходимым двухэтажный домик встречает нас теплом живого очага, потрескиванием палений в камине и гуляющим в воздухе ароматом свежей хвои.
Делаю робкий шаг в глубь помещения и с восхищением рассматриваю открывающееся пространство. Первый этаж занимает гостиная, основной мебелью в которой является огромный диван, напротив него — тот самый камин, в котором загадочно играет пламя, а на свободной стене над ним вместо картины висит большая плазма. В углу около панорамных окон величаво раскинула мохнатые лапы высокая ель, украшенная нарочито небрежно, словно непрофессионал корпел над ее нарядом, а шаловливые дети в предвкушении волшебства преображали зеленую красавицу.
Фани, скинув верхнюю одежду и обувь в прихожей, не забыв протереть лапы псу, но явно забыв о катке, несется к новогоднему дереву и с восторгом разглядывает его. Барон, следуя за хозяйкой, с важным видом потявкивает на каждый ее ликующий возглас, и эта симпатичная парочка не может не вызывать умиления.
— Пойдем наверх, — тихо, над самым ухом слышится голос Игната, а его широкая ладонь опускается чуть ниже моей талии, нежно подталкивая меня в сторону лестницы.
Киваю, спрятав улыбку и легкий мандраж, пробегающий по телу от интонаций его бархатного голоса, ненавязчиво обещающих что-то очень приятное. Бросаю беглый взгляд на малышку, занятую чем-то очень важным на пару с псом. «Камин прикрыт защитным экраном, и ничего опасного поблизости нет», — отмечаю мысленно и позволяю Игнату увести нас наверх.
Пологая лестница с резными перилами обрывается широким коридором. Второй этаж встречает нас распахнутыми дверями, две из которых ведут в спальни, а одна — в просторный санузел.
Быстро скинув чемодан на пороге одной из комнат, Игнат утягивает меня в другую. Захлопывает дверь, опускает на пол наши сумки, и, не успеваю я даже осмотреться по сторонам, как оказываюсь прижатой к стене. Жар его тела окутывает меня, смелость уверенных рук сводит с ума, а жадность поцелуев туманит разум до взволнованных бабочек в животе.
