Она принялась за еду, стараясь не обращать на него внимания. Съела крылышко, наложила салат, отпила еще шампанского. Сколько времени прошло прежде, чем Таша вдруг поняла, что ни слышит с другой стороны стола ни звука, она не знала. Просто в какой-то момент скользнула взглядом по визави и обнаружила, что он ее разглядывает. В упор. Неизвестно, сколько времени. Сразу стало не до еды. Она отложила вилку в сторону, коснулась губ салфеткой, отложила ее тоже. Отпила шампанского. Посмотрела на Даниила, снова отпила.
— Нервничаешь, Таша? — вкрадчиво спросил он.
— С чего бы? — быстро спросила она. — Не люблю просто вот такие смотрины, и ты это знаешь.
— Знаю.
— И поэтому смотришь?
Легкая улыбка тронула его губы.
— А если да?
Таша положила салфетку на стол и резко встала. Хорошее настроение сразу пропало.
— Если ты хотел, чтобы я ушла, мог бы сказать сразу, — промолвила она. — Курица была вкусной, но раньше ты готовил лучше. Спасибо, Дан. Спокойной ночи.
Он обошел стол и схватил ее за руку уже у самой лестницы. Заставил развернуться к себе и посмотреть в глаза. Долго. Молча. Окончательно сбивая с ритма дыхание и сердцебиение.
— Раньше все было лучше, правда? И курица была лучше, и яблочный ароматизатор в машине был лучше, и микроволновка была лучше. И мухи на стене, представляешь? Даже они были лучше, — Даниил засмеялся. Таша была ошарашена — она за три года едва ли дважды слышала, как он смеется. Но этот смех не наполнил ее радостью. Горьким он показался. Как прокисшее рябиновое вино. — И знаешь, Наташ, я за два этих года миллион раз задал себе вопрос о том, почему все было лучше раньше, и стало хуже потом.
Она знала, что он хочет поцеловать ее еще до того, наверное, как сам Дан это понял. Подняла голову и подставила губы, закрывая глаза. И он не смог противиться этому предложению. Губы его прижались к ее губам, сначала осторожно, даже как-то задумчиво, а потом так, как делали это всегда, властно, требовательно. Даниил обхватил лицо Таши руками и целовал ее, глубоко и бесконтрольно, не останавливаясь, до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание.
— Все, хватит, — сказала она, когда он отпустил ее. Губы распухали с каждой секундой. Она представила, что будет завтра, когда вернется Ирина и увидит вместо Таши девушку с губами рыбы-прилипалы. — Это все шампанское, Дан, ты не должен…
Он вдруг прижал ее к себе так крепко, что захрустели кости. Она ощутила все выпуклости его тела, так же, как и он — её, и залилась краской, когда он поинтересовался, можно ли назвать то, что она чувствует, шампанским.
— Ведь ты тоже хочешь этого, Таша, — он наклонился к ее уху близко-близко и слегка коснулся губами мочки.
Она затрепетала, теряя самоконтроль.
— Ну, я прошу тебя, — голос отказал, пришлось говорить шепотом. — Дан, ведь я не нужна тебе. Ты ведь просто развлекаешься. Для меня же это не игра.
Таша чувствовала, что говорит глупости, что мужчине, тем более, тому, кто тебе теперь не принадлежит, нельзя вот так отдавать в руки все карты, но она уже не могла сдерживаться. Ее до сих пор тянуло к нему, со страшной силой, так, словно они были связаны вместе не веревками — нервами, и эти нервы сейчас звенели, как до предела натянутые струны.
— Откуда ты знаешь? Мне не хватало тебя, Таша. Безумно не хватало, — сказал он легко, но, подняв голову, она увидела, что губы его подрагивают от волнения. — Ты просто не представляешь, как.
Он поцеловал ее еще раз, и, когда к Таше вернулась способность соображать, они уже оказались в комнате наверху. Водолазка полетела на пол. За ней — ее спортивная кофта и футболка. Дан провел рукой по ее обнаженной груди, вздрогнул, отстранился.
— Черт, Наташа. Твое проклятое отсутствующее белье. Ты знаешь, как это действует на мужчину?
— Как? — прошептала она, глядя в его глаза.
— Завораживающе, — сказал он шепотом, опрокидывая ее на постель. — Волнующе.
Он коснулся языком сначала одного соска, потом другого.
— Чертовски волнующе, я бы сказал.
Таша прерывисто вздохнула, прижимая его к себе. Все в ней хотело быть ближе к нему, как можно ближе, ведь столько времени они были так далеко друг от друга. Даниил впился губами сначала в одну ее грудь, потом в другую, терзая их языком до тех пор, пока Таша не застонала, уже не сдерживаясь.
— Ты такая красивая, ты знаешь? — спросил Дан, стягивая с нее остатки одежды. — Боже мой, как же давно мы не были вместе.
— Очень давно, — задыхаясь, прошептала она.
Рука Даниила спустилась вниз по ее телу. Долго, очень долго он смотрел на нее, не отрываясь, пока Таша не отвернулась, почти теряя сознание от откровенных ласк. Эмоции. Она жила ими, она дышала ими, и здесь, соединяясь на чужой кровати с мужчиной, которого ее сердце еще не успело забыть, она не могла скрыть правды.
— Я люблю тебя, — прошептала она, закрыв глаза. — Я так люблю тебя, Дан.
— Я знаю, моя маленькая, — сказал он, целуя ее лицо. — Черт, я знаю, я знаю.
Даниил застонал, и краем ускользающего в невероятные вышины сознания она подумала, что может забеременеть… Но ей было все равно, абсолютно все равно, что будет дальше. Был только этот момент, и только этот миг. Остальное казалось неважным.
Счастье накрыло его первым. Схватив Ташу за руку, Дан потащил ее за собой на вершину, где они замерли на бесконечно долгое мгновение, глядя вниз на мир, который лежал сейчас у их ног.
Потом Таша почувствовала, как их уносит вниз. Все так же держась за руки, они опустились на землю, перевести дыхание.
Она хотела еще раз сказать Дану, что любит, но усталость взяла свое, и Таша почти сразу же уснула.
Она проснулась в одиночестве. Полежала несколько минут с закрытыми глазами, улыбаясь себе и своим мыслям.
— Доброе утро.
Таша открыла глаза, одновременно натягивая на себя одеяло.
— Ирина! Привет.
— Я же каждый раз прошу называть меня Ирой, — пробурчала сестра Даниила, присаживаясь на край кровати.
Широкий балахон не скрывал довольно большого уже живота. Веснушек стало меньше, но лицо потемнело, вытянулось. Видно было, что беременность далась Ирине нелегко. «Но ведь она не замужем! — ужаснулась Таша. — Неужели собралась растить ребенка одна?»
— Ну, рассказывай, Натка, как дела. Ты ведь приехала вместе с Данькой, да? Вы, случаем, не поженились снова?
Таша улыбнулась краем губ. Так же, как всегда, спокойная, но дотошная невероятно. И ведь не отвяжется, пока не узнает все-все-все. Она откинула со лба волосы.
— Нет, Ириш. Мы просто приехали вместе, ведь ты же писала нам обоим. Такая таинственность из-за… беременности? — Таша покраснела от собственной бестактности. — Тебе нужна помощь? Деньги?
— О, нет, нет, Наташ, не деньги, и не помощь, — махнула рукой Ира. — Слава Богу, умирала я только в первые месяцы, сейчас более менее вхожу в норму. Я просто хотела, чтобы вы были свидетелями. Поэтому и спросила сейчас, не поженились ли вы снова. Ведь в таком случае, шаферами вам быть нельзя.
Таша помолчала, обдумывая услышанное. Ирина собралась замуж! Поистине, чудеса.
— А где твой избранник?
— Приедет вечером. Он на турбазе, ждет священника из города. Свадьба будет здесь сегодня, в День Святого Валентина. Будем только мы, вы и священник. Только свои. Не хочу, чтобы меня обсуждали. Это может навредить ребенку.
Таша помолчала. Она хотела, и все не решалась задать главного вопроса. Но не выдержала.
— А Дан где?
— Дрова во дворе колет. Говорит, беременным нужна жара, собрался устроить здесь тропики.
Ирина поднялась с кровати, придерживая живот.
— Давай, одевайся. Приведешь себя в порядок, спускайся вниз, попьем чаю, поговорим, пока брата нет. Расскажешь мне все.
Она ушла. Таша убрала постель, причесалась, оделась. Посмотрела на себя в зеркало. Вчерашние мысли вернулись снова. Они ни о чем не подумали. Она могла забеременеть. Таша положила руку на живот, чувствуя, как изнутри поднимается что-то невероятно светлое. Это было бы просто прекрасно — маленький мальчик, похожий на Даниила, такой же темноволосый и темноглазый. Как бы она его любила! Она бы покупала ему все, что захочет, купала бы его, носила бы на руках, меняла бы пеленки…
