На втором этаже три комнаты. Одна моя – самая большая и просторная. И две малюськи. В них даже окон нет, зато в моей комнате есть балкон, встроенный в стену гардероб и огромная двуспальная кровать.
По ночам бывает страшно, потому что дом весь скрипит и песни поёт. Я уже привыкла. В первую ночь мы с Ванечкой до рассвета смотрели в потолок, прижавшись друг к другу, и ждали, что вот-вот из стенного шкафа явится Кентервильское приведение, гремя цепями и хохоча.
Слышу, как скрипят ступени под ногами моего сына. Он приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.
- Мам… - зовёт писклявый голосок.
- Да?.. – холодно отзываюсь я, глядя перед собой.
- Прости…
- Нет.
Я, правда, пока не готова к прощению.
Он поступил ужасно и должен страдать.
Проснулась утром, а его нет. Носилась по дому, вокруг дома. Кричала, звала его. Каких только ужасов не напредставляла…
Слышу тоскливый вздох и осторожные «топ – топ».
Он забирается ко мне в кровать и ложится рядом, прижавшись к моему боку.
- Еесли…меня ллишат родддительских прав…ббудешь жить с отцом… - сквозь слёзы пытаюсь донести до него возможные маловероятные последствия сегодняшнего поступка.
- Не лишат… - пиликает он.
Вот ведь засранец.
Поворачиваюсь и сжимаю его в объятьях. Плачу, пуще прежнего.
Глава 3. АРТЁМ
Лежу на земле и смотрю в небо.
Что это вообще сейчас такое было?
Что это, бл*ть, такое было я спрашиваю?
Небо молчит, а на нос мне падает капля дождя.
Охрененно.
Только дождя и не хватало.
- Артём Андреевич! – взволнованно басит Максим, подбегая ко мне.
Отталкиваю его руку, когда он пытается помочь мне подняться с земли. Если бы сучка вдарила мне по яйцам, мне бы потребовалась помощь. А так, мне помощь психолога нужна, и всё.
Меня только что отлупила какая-то баба.
Крошечная баба.
Мой тренер по боксу уржался бы.
Встаю с земли и морщу лицо.
Ногу ещё не отпустило, твою мать!
Как же больно!
Стискиваю зубы, чтобы не зарычать от бешенства и беспомощности.
Запускаю руки в волосы и стряхиваю щебёнку, глядя в след удаляющейся белой Ниве. Отряхиваю колени. Не гнаться же мне за ней? Что мне с ней делать, если догоню? Удушить? Я ей с одного удара шею сверну.
Пусть катится на хрен.
Со стороны посёлка к нам приближается серебристая Волга.
Слава, бл*ть, Богу!
А то я уж решил, что на меня все забили!
Судя по всему, это глава района. Кто ж ещё будет кататься на старой Волге?
Так оно и вышло.
Мужика зовут Сан Саныч.
Пузо, лысина, всё как положено.
Садимся по машинам и едем к месту строительства. Пишу Альбине, чтобы нашла мне нормальную машину, а не пятилетнюю Камри.
Оказалось, мы свернули с трассы раньше необходимого, поэтому и попали в эту пердосрань.
Но, по этой дороге к Заповеднику тоже можно проехать, просто подъедем с другой стороны.
На минуту переключаю внимание, когда проезжаем мимо единственного дома в радиусе километра. Он весь оброс виноградом, архитектура в стиле дачи 30-х годов. Не дом, а реликвия.
Возле деревянного покосившегося забора небрежно припаркована белая Нива. Теперь для меня эта машина что – то вроде ведьминой ступы. Нога пульсирует в ответ на эти мысли.
Подходящий дом для этой овцы. Её нужно держать подальше от людей. Не удивлюсь, если она ещё и кусается.
На ступеньках крыльца, свесив язык, сидит чёрный лабрадор.
Какого хрена они живут тут, на отшибе?
Интересно, если я сейчас заявлюсь для сатисфакции, что она станет делать? Заплюёт меня ядом?
Я даже лица её вспомнить не могу. Помню только глазища зелёно-карие. Как лесной орех. Редкий цвет. Ну, ещё ноги помню загорелые.
Ладно, пусть живёт.
Пока.
Итак дел до хрена.
До места строительства едем около двух километров. Скидываю Альбине дополнительные задания. Просто так, потому что ненавижу бездействовать. Она привыкла. Приоритеты сама расставит, а где надо пошлёт меня в жопу. Разумеется, не вслух.
Место – это большая долина, окруженная холмами с одной стороны и заповедником с другой. А между ними море с видом на бухту.
Место отличное.
Даю интервью на камеру и обозначаю свою позицию в этом конфликте. Разумеется, я на стороне народа, на стороне справедливости. Это поможет формированию моего идеального образа в массовом сознании.
На первых парах действуем так, а дальше посмотрим.
Общий посыл моей речи сводится к тому, что я обещаю во всём разобраться. На самом деле, я ничего не обещаю. Это можно понять, прослушав мою речь несколько раз.
Существует такая наука – символическая логика, которая позволяет очистить человеческую речь от ненужного хлама. Обнажить голую истину, выражаясь языком поэтов. Так вот, если применить её к моей речи, станет ясно, что каких-либо осмысленных заверений и обещаний в ней НОЛЬ.
Это настолько популярный среди нашего истеблишмента приём, что народ воспринимает его как данность.
Перехожу к следующему пункту сегодняшней повестки, то есть, к экскурсии по Заповеднику. Местный директор лебезит передо мной так, будто я Иоан Васильевич. Мне это немного льстит, ведь я порой забываю, насколько крут.
Делаю заинтересованное лицо, рассматривая туи, которые сажал сам Мичурин. В голове же моей происходит формирование плана на следующий день. Обычно, его мне составляет Альбина, но сегодня я все сам.
Первым и единственным пока пунктом обозначаю необходимость отоспаться.
Сегодня я откровенно не в форме.
Против воли перед внутренним взором возникает маленькое злющее существо в жёлтом дождевике. Того и гляди, сейчас в воздух взмоет красный воздушный шарик (имеется в виду параллель с американским фильмом ужасов "Оно" - прим. автора).
Изгоняю утренний эпизод из своей памяти, кладу его в корзину и тут же чищу её.
Да, я так умею.
Поехали дальше.
Глава 4. НАСТЯ
- Ванечка! – ору я, натягивая кеды. – Давай быстрее!
Через час ребята прилетают, а мы ещё даже не выехали. Нам до аэропорта полтора часа ехать. Но, я не слышу торопливых шагов на лестнице!
Вместо сына в коридоре появляется Рошка, клацая когтями по деревянному полу.
Как всегда, гиперсчастливая.
Не представляю, что мы будем делать, когда уедем отсюда. Брать её с собой в квартиру? Это капец.
- Ванечка!
- Иду!
Наконец-то, он появляется. В руках планшет, на голове любимая шапка. Семенит к своим ботам, а я притопываю ногой, давая понять, что нервничаю.
- Хочешь, чтобы ОНИ нас ждали? – спрашиваю его, в надежде вызвать чувство вины.
Он поднимает на меня свои спокойные карие глаза и заявляет:
- Ты же знаешь, что не хочу.
Иногда, я забываю, что мой ребёнок всего лишь ребёнок.
- Откуда же мне знать? - хватая его куртку, спрашиваю я. – Судя по тому, как ты ковыряешься…
- Я уже готов.
Вздыхаю.
Придерживаю его за шиворот, пока он спускается по ступенькам вниз. Просто они очень высокие для его коротких тощих ног. Мне кажется, по ним комфортно перемещался бы лишь Филип Киркоров. Они даже для меня высоковаты, а во мне 1,60. Особо гордится тут нечем, но ведь маленькая женщина всегда щенок, и всё такое.
Мой сын довольно щупленький.
Надеюсь, вытянется со временем.
Отец у него не хоббит, даже наоборот. Видимо, вся энергия при формировании его эмбриона ушла в массу, а не в мозг.
- Ладно, ладно, – говорю своей совести.
Я уже несколько раз обещала себе, что буду стараться меньше оскорблять Андрея в своей голове. Но у меня на него слишком много обид. Когда Ванечка только родился, мне пришлось полностью взять уход за ним на себя. У этого козла я не могла допроситься элементарно помочь с купанием или посидеть с ребёнком час, чтобы я могла передохнуть.
Не хочу думать о нём лишний раз. Слава Богу, я от него избавилась.
