— Даю слово.
Дениза подозрительно вгляделась в него. Непохоже, что он беспокоится о количестве жиров в пище. Она вспомнила рельефные, тренированные мускулы его обнаженного торса, и отчего-то ей стало не по себе. Дениза сделала ему знак следовать за ней на кухню и сказала:
— Вы всегда так осмотрительно подходите к питанию?
Морган поставил кастрюльку и подставку, на которой нес ее, на стойку и похлопал себя по плоскому животу.
— Эх, сохранять форму в сорок пять лет не так легко, как кажется. Когда-нибудь вы сами в этом убедитесь.
Сорок пять?
— Вы старше, чем я думала, — вырвалось у нее.
Он усмехнулся.
— Спасибо.
Дениза быстро ополоснула руки и достала из буфета тарелку, затем, встав на цыпочки, еще одну — с верхней полки. Даже «только друзья» должны обмениваться любезностями. Она вынула также бокалы, столовые приборы и салфетки и молча накрыла стол.
— Я приглашен на ужин? — поинтересовался Морган.
— Для друзей это допустимо. Время от времени.
— А как насчет работы с документами?
Дениза замялась, устыдившись своей лжи, и пробормотала:
— Они могут подождать.
Морган пожал плечами и потер руки.
— Прекрасно. Хлеб у вас есть? А как насчет салата?
Дениза кивнула на кухонный шкаф, затем заглянула в холодильник.
— Есть кое-какая зелень, но насчет приправы — хуже.
Морган извлек из шкафа хлеб, потом достал бутылку красного вина и сказал, взвешивая ее на ладони:
— Я приготовлю по-своему. Можно?
Дениза выложила салат на стол.
— Сделайте одолжение.
Морган с удовольствием принялся за работу. Для Денизы приготовление пищи было нуднейшим из домашних занятий, которого она по мере возможности избегала. Моргану, судя по всему, оно не только нравилось, он буквально упивался им, что скоро подтвердили результаты. Принимаясь за ужин, состоявший из гренков с маслом, салата, заправленного красным вином, специями и растительным маслом, и жаркого из цыпленка с сыром и овощами, Дениза обнаружила, что улыбается впервые за много дней.
— Вкусно, правда? Хотите, поделюсь рецептом? — предложил Морган.
— Да, очень вкусно. Но рецепт мне не лужен, — отказалась Дениза.
— Не любите готовить?
— У меня нет времени.
Он в задумчивости некоторое время поглощал еду, потом положил вилку на стол.
— Со мной происходило то же самое: всегда любил готовить, но потом закрутился с так называемой карьерой, кулинария и прочие приятные вещи безнадежно отошли на задний план.
— Да, но если вы получали удовольствие от вашей работы…
— В том-то и дело, что не получал. Конечно, были отдельные моменты… Меня до некоторой степени поманил связанный с бизнесом риск, знаете, стремление перещеголять других, конечный успех. Но в один прекрасный день мне пришло в голову, что если я, так сказать, выиграю, кто-то другой проиграет, хотя в бессчетном числе случаев в этом нет никакой необходимости. Я стал задумываться — а почему нельзя, чтобы ситуация разрешалась к общему удовольствию — иногда хотя бы? Но тут мне было сказано в недвусмысленных выражениях, что я потерял ориентацию, что бизнес стоял, я цитирую, и будет стоять на уничтожении конкурента.
Морган замолчал и вернулся к еде, но Дениза чувствовала, что его история на этом не кончилась.
— И что же случилось потом? — спросила она, раздражаясь от того, что он так долго и с явным удовольствием поглощает пищу.
— Моя жена настояла, чтобы я стал адвокатом. Она не понимала, почему я несчастен, и думала, что проблема существует только в моем воображении.
— И?
— И — адвокат оказался слишком объективным человеком. Потребовалось всего несколько судебных заседаний, чтобы мы оба окончательно поняли: я пытался втиснуться в костюм, скроенный по чужой мерке.
Не сумев сдержать негодования, Дениза фыркнула:
— И, конечно же, виновата во всем только ваша жена!
— Нет, виноват я, — покачал головой Морган. — Мне следовало отстаивать собственные принципы и ценности с самого начала, но я хотел сделать ее счастливой. Я не понимал, что истинная любовь позволяет принять человека таким, каков он есть. Со временем мы осознали, что не любили друг друга по-настоящему. Меня очаровало в ней ее знание жизни, а ее во мне — моя готовность, с какой я разрешил ей лепить из меня мужа по ее вкусу. Когда же очарование померкло, а готовность притупилась…
— Брак распался, — закончила за него Дениза.
Он кивнул.
— А вы?
Дениза насторожилась.
— Что — я?
— Гм… Вы когда-нибудь были замужем?
Она мысленно перебрала несколько вариантов ответа, от откровенной лжи до прямого совета не лезть не в свое дело. Но ведь она сейчас вытянула из него его историю, и вряд ли будет справедливо обманывать его. Дениза опустила глаза.
— Я была замужем.
— И развелись? — спокойно спросил Морган.
— Да.
— Кажется, вам не очень хочется рассказывать, почему, — сказал он минуту спустя, и Дениза поняла, что разочарование, звучавшее в его голосе, вызвано не столько любопытством, сколько опасением, что их так называемая дружба окажется односторонней. Она набрала в легкие побольше воздуха.
— Я забеременела…
Моргану понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл услышанного, а когда он понял, то уронил руки на колени и спросил:
— Я полагал, что беременность скорее основание для заключения брака, чем для развода.
Старая горечь наполнила Денизу, и она дала ей выход в саркастическом ответе:
— Да, обычно это действует так, но только не на моего бывшего мужа.
— Боюсь, что не совсем понимаю вас, — мягко произнес Морган.
Тогда Дениза перестала притворяться, что ест, откинулась на спинку стула и подняла глаза на Моргана.
— Мы поженились сразу после окончания колледжа. Энергия била в нас ключом, мы оба были лучшими студентами и жаждали успеха, собирались произвести фурор в бизнесе. Никто из нас не заговаривал о детях. Я, наверное, считала, что прежде мы завоюем деловой мир, а стать родителями успеем всегда. Потом я подцепила серьезную инфекцию, и врачи не предупредили меня, что антибиотик, который приходилось принимать, нейтрализовал действие предохранительных пилюль, которыми я пользовалась. Сперва я не могла поверить в свою беременность. Но когда прошел первый шок, во мне проснулись материнские чувства.
— Понимаю. У меня самого сын.
Она улыбнулась.
— Я рада за вас. Жаль, что… то есть сейчас уже нет, но тогда я думала, что если только Дерек обрадуется, все будет отлично.
— Но Дерек не обрадовался, — осторожно предположил Морган.
