Он молчал, и Саския, рукой прикрыв глаза от солнца, попыталась заглянуть в его глаза. И вдруг она поняла.
– Ты сам просил Веру позвонить! Чтобы она, как будто невзначай, проговорилась, что ты придешь на свадьбу один.
– Я подумал, что, если уж у меня есть сестры, которые непрерывно суют свой нос в мою личную жизнь, почему бы хоть раз не использовать их в своих целях.
Слепящее солнце не позволяло видеть выражения его глаз, она видела только темные провалы.
– Учитывая, как мы расстались, я не был уверен, что ты станешь слушать меня.
– Но это ерунда. Я никогда не отказалась бы выслушать тебя, не потому, что у нас было соглашение, просто потому, что ты – это ты.
Она притянула его за лацканы пиджака и говорила так убедительно, что он невольно поднял руку, чтобы погладить ее по щеке, и оба не заметили, как подошла Мей.
– Бог мой, вы великолепно смотритесь вместе! И оба так хороши, как будто сошли с верхушки моего свадебного торта! Пошли, сейчас начнется. Не забыли, что я собираюсь выйти за мужчину своей мечты? Присоединяйтесь к остальным.
И она умчалась, ее рыжие волосы отливали медью на фоне голубого неба.
Нейт не двинулся с места. Он заглянул в глаза Саскии:
– Ты здесь. Я не сплю?
Волна счастья поднялась, затопила ее так, что стало трудно дышать.
– И ты так прекрасна. Сногсшибательна. Я уже выскочил из ботинок заранее. – И погладил ее по щеке с такой нежностью, что она закрыла глаза. – А давай от них сбежим! – Он потащил ее за руку наверх, где виднелась полоска деревьев на границе пляжа. – Я отыскал это овечье мыло и целую неделю мылся им, потому что скучал по тебе и твоему запаху. – Он остановился и поцеловал ее. Поцелуй был так длителен, как будто, долго мучимые жаждой, они наконец припали к долгожданному источнику. Когда им не хватило дыхания, она спрятала лицо на его груди.
– Прости, что я тогда наговорила тебе резкостей. – И вдруг решилась. Ведь именно за этим она и пришла. – Потому что я люблю тебя. Я хотела сказать тебе это, но ты ясно давал понять, что хочешь оставаться в рамках нашего соглашения, не хочешь выходить за них, что не способен любить.
– Повтори.
– Я вышла за рамки соглашения…
– Нет. Первую часть.
Она запнулась, потому что это давалось нелегко, потом вдруг решительно выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. И открыла рот, чтобы повторить, но не успела.
– Я тоже люблю тебя.
Это сказал Нейт. И она вдруг почувствовала, что падает.
Он успел подхватить ее.
– Саския?
– Все в порядке, – выговорила она слабым голосом.
Он поднял ее на руки, отнес на скамью в тень деревьев.
– Ты меня любишь? Это правда? – спросила она, когда он бережно усадил ее на скамью, согнав с нее нескольких мальчишек со скейтбордами.
– Да. – Он сел рядом и повторил: – Я люблю тебя, Саския. – И подумал, что был глупцом, не сказав этого раньше. Взял ее за руку и заглянул в глаза. – Послушай, я брел по туннелю, не видя, куда иду, и когда появилась ты, как будто ощутил приток свежего воздуха, он указывал направление к свету. Потом заметил звезды в небе и ощутил твердую землю под ногами. И я понял, что ты, Саския Блум, и есть мой свет и моя земля.
– А я, – сказала она, крепко держа его руку и не сводя с него любящего взгляда, – в это время, как белка, крутилась по кругу и не могла вырваться, хотя страстно хотела этого. И вдруг пришел ты. И сразу помог мне вырваться из заколдованного круга. Избавиться от комплексов, лучше понять себя. – Она подняла руку и пригладила его короткие волосы, которые трепал ветер. – И теперь не могу понять, почему так боялась сказать тебе об этом.
– Я тоже.
Потом Нейт произнес слова, которых она ждала столько лет:
– Я выбираю тебя, Саския Блум. Ответь мне: а ты хочешь меня выбрать?
– Я выбираю тебя, Нейт Маккензи, если ты выбираешь меня.
Они снова поцеловались. Он был ее, этот чудесный, нежный, сильный, красивый, умный мужчина. Она не могла поверить, что это происходит не во сне, а наяву.
До них донеслась музыка с пляжа.
Нейт прислушался.
– Это же… – Мелодия из прошлого, такая знакомая и проникновенная. Это был оркестр из бара «Кейв-Хаус». – Помнишь?
Наверняка пригласить оркестр было идеей Мей.
– Это Мей. Она чудесная.
– Мне она тоже нравится. Пожалуй, нам пора к ним.
Он помог ей подняться, обнял ее за талию, и они пошли к остальным гостям. Голубое небо, яркое солнце, белые гребешки волн, блестящий песок – все так гармонировало с радостью, которая ее переполняла. И она решилась задать ему вопрос, который она не включала в досье:
– Почему я? Я имею в виду, почему ты тогда, на сайте, выбрал меня?
– Наверное, внутри меня всегда жило желание услышать ретромузыку, – засмеялся он, махнув рукой в сторону оркестра. И добавил серьезно: – А еще потому, что увидел самые прекрасные и выразительные глаза в мире, зовущие розовые нежные губы… волшебную шляпу…
И когда она хотела снова что-то сказать, прервал ее поцелуем.
Когда они приблизились к остальным, Мей уже шла по проходу к алтарю. И он вдруг шепнул:
– А почему я, Саския?
Она думала, он шутит, но увидела очень серьезные глаза.
– О, я сначала не хотела соглашаться на твое предложение. Хотя ты, конечно, был неотразим, но показался мне таким снобом, таким официальным… – Она взглянула на его вздыбленные ветром волосы, смеющиеся голубые глаза, сбившийся галстук и босые ноги. – Единственно, что меня убедило, – была твоя любимая книга, наши вкусы совпали.
Он посмотрел на нее.
– Ты не помнишь?
– Я слишком много работал и не придал значения.
– Ха. Если бы ты написал «Сумерки», «Долину кукол» [3], то откликнулись бы женщины совсем другого типа. Не я.
Он предостерегающе сжал ее пальцы:
– Мне не нужна другая женщина.
– Ты умеешь и всегда знаешь, что сказать, чтобы убедить меня.
– В основном. – Он счастливо усмехнулся. – Привыкай, так будет и впредь. – И наклонился, скрепляя слова поцелуем.
И она, чувствуя, как счастье расцветает в груди от сознания, что ей принадлежит этот необыкновенный мужчина, его глаза, его улыбка, его горячие прикосновения и любовь в его глазах, порозовела, и ее глаза засияли счастьем.
Она нашла наконец свою формулу любви. И эта формула оказалась простой: найди того, кто полюбит тебя, и полюби сама.
И пока Мей и Клинт приносили клятвы, она подняла счастливое лицо к солнцу.
