— Пускай, а ты все равно полей. — Старуха подняла глаза на Шани. — Вы тоже уходите, сестра Ривс?
— Вам пора немного поспать, — мягко ответила Шани, отпуская руку больной. — Вам нельзя так много говорить. — Шани нагнулась и поправила подушку, а затем еще немного постояла, глядя в лицо женщины, спокойное и безмятежное, — та уже впала в полудрему. В этот миг Шани подумала, как тяжело ей будет навсегда распрощаться с этими прекрасными и загадочными стариками. Они были вымирающим видом, «последними из могикан» простой деревенской жизни с ее традициями и обычаями. Новое поколение было уже другим. Кипр не миновал обширных сетей, расставленных прогрессом. С одной стороны, не так уж это было неплохо… с другой — все же печально.
Три дня до отъезда… Прощальная вечеринка состоялась накануне в комнате отдыха медсестер. Лидию, разумеется, не пригласили. Андреас вел себя сдержанно, но внимательно и дружелюбно. Каждый раз, когда он смотрел на нее, в глазах его появлялось все то же странное, необъяснимое выражение.
— …Дождь не оправдал тех надежд, которые на него возлагали… — Шани чувствовала себя ужасно; Дженни и сестра Люсидес куда-то отошли, и она осталась наедине с Андреасом. — Солнце так иссушило землю, что дождь тут не в силах помочь.
— Зато сколько было оползней. Часть Василиосской дороги попросту смыло. Движение в одну сторону почти полностью парализовано…
«Ну и диалог! — подумала Шани. — Что за чушь мы оба несём!»
Атмосфера становилась все напряженнее.
— Жаль, если зима в этом году будет такой же бесснежной, как и в прошлом. — Шани нервно вертела в пальцах свой бокал. Ее не оставляло терзающее, будоражащее душу ощущение, что муж лихорадочно ищет возможность сказать ей что-то очень важное. Но, увы… Вокруг было слишком много народу. — Вот в горах Трудос снег идет вовсю, и если так будет продолжаться, талая вода оживит землю.
Подошёл доктор Гордон, потом еще кто-то из гостей. Андреас еле слышно вздохнул и вскоре, извинившись, удалился, объяснив, что ему необходимо еще поработать.
В пять часов утра следующего дня Андреаса срочно вызвали в Никосию. Чуть позже он позвонил оттуда и сообщил, что вернется не раньше завтрашнего вечера. Шани в этот день не дежурила, но Мэтрон, увидев, как она выходит из палаты, куда она заходила проведать одного из пациентов, попросила ее отнести несколько историй болезни в кабинет доктора Мэноу.
— Просто положите их ему на стол. Он просмотрит все, когда вернется.
Шани так и сделала… а потом взгляд ее упал на ключи, лежащие возле чернильницы. Ключи от виллы в горах Трудос.
Ее браслет… Она должна забрать его. Кроме двух колец, одно он подарил ей на помолвку, а второе обручальное, это единственный его подарок. Шани помедлила, а потом неуверенно протянула руку и взяла ключ. Некоторое время она смотрела на него, размышляя; она может быстро съездить на виллу, пока нет Андреаса. На автобусе она доедет за полчаса…
Дорога была почти пустынна; в горах выпало много снега, а плотные облака опускались все ниже к земле, окутывая ее туманной мглой. Шани вышла из автобуса и направилась к вилле. В быстро сгущающихся сумерках дом был виден плохо. Холодный, суровый — каким одиночеством веяло от него! Сейчас, пустой и мрачный, он произвел на Шани гнетущее впечатление. По спине ее пробежали мурашки, и она, отперев дверь, поспешила в спальню. Через несколько минут она вышла из дома с браслетом в кармане, захлопнула за собой дверь и, не оглядываясь, торопливо пошла назад. Снег падал огромными хлопьями, тихо ложась на долину и на безмолвную горную твердь. Автобус, скорее всего, поедет до Продхромоса, а потом повернет назад, и она не должна его пропустить — на сегодня он, наверное, уже последний, а видимость на дороге становилась все хуже и хуже. Теперь она подумала, что приезжать сюда было глупой затеей, и мысленно уже ругала себя за излишнюю сентиментальность, хотя и была рада, что нашла свой браслет.
Спуск был тяжелым, дорога была скользкая, двигаться приходилось медленно. Шани ускорила шаг, но, не успев далеко отойти от виллы, споткнулась о скрытый под снегом каменный выступ, попыталась удержаться на ногах, но не смогла. Все произошло в одно мгновение. Секунду спустя она уже кубарем катилась вниз, а крик ее умирал, тонул, заглушаемый плотной снежной пеленой, окутавшей, казалось, весь мир…
Хорошо знакомый запах больницы — это было первое, что она почувствовала, придя в сознание. Голоса, тоже знакомые… Мэтрон… доктор Моникомо… Откуда-то издалека раздался голос Андреаса:
— Шани… — он замолчал. — Мэтрон, вы не могли бы оставить нас?
Фигура в белом халате подошла к двери и исчезла… боль… чувство потери. Она с трудом открыла глаза. Вот он, Андреас… а ребенок?.. Конечно, его больше нет…
Она заговорила, голос ее дрожал, на глаза навернулись слезы.
— Ты сам оперировал, Андреас?
— Да, Шани, пришлось мне. Больше не было никого, кто мог бы…
— Что ж, думаю, наконец-то ты доволен… Ведь ты отнял единственное, что у меня оставалось… — он вздрогнул, но она не заметила этого, поглощенная болью утраты. — Надеюсь, теперь я сполна расплатилась за все обиды, которые тебе нанесла. — Несправедливость и жестокость этих слов были очевидны, Шани впервые в жизни была так беспощадна к другому человеку, но она была все еще очень слаба, слишком слаба и раздавлена горем, чтобы задуматься над этим. Ей было так больно, что Андреасу пришлось ввести ей еще одну дозу успокоительного.
Когда Шани вновь открыла глаза, то поняла, что находится в Лоутресской больнице. Дверь ее одноместной палаты была открыта, и из коридора, совсем рядом, доносились голоса.
— Мне сказали, сестра Ривс здесь. — Голос принадлежал Лидии.
— Да. Дороги расчистили, так что мы смогли перевезти ее на санитарной машине сегодня утром.
— Возможно, я ослышалась, Андреас, но мне показалось, что две медсестры говорили о ребенке. Это правда?
— К сожалению, она его потеряла.
— К сожалению! Полагаю, она этому только рада. Какая мерзость! Впрочем, я никогда не сомневалась на ее счет…
— Шани, — холодно перебил ее Андреас, — моя жена. И ребенок был моим.
— Твоя!.. — тишина. Андреас заглянул в комнату. — Твоя жена?!
— Да, Лидия, моя жена. А теперь, если ты не против, я пойду к ней. Она приходит в себя.
Андреас закрыл за собой дверь и приблизился к кровати. Шани почувствовала его прохладную руку на своем лбу. Он взял стул и сел рядом с ней. Он выглядел усталым.
— Мне уже лучше. Уже не больно. — Она немного помолчала. — Спасибо, Андреас. Ты, наверное, спас мне жизнь. — Она повернула голову и уткнулась в подушку. — Там, наверху, я не понимала, что говорю. Прости меня.
