Поздно ночью она достала ее снова. Наконец она может отделаться от этого злосчастного камня, чтобы никто не спрашивал, что да почему. Она накинула макинтош с капюшоном из шотландки. За окном моросил теплый дождь. Сунув ноги в меховые сапожки, она открыла окно и тихо выскользнула во влажную ночь.
Цель была вполне определенная — бездонные воды Ванаки. Дождик смыл очертания дальних гор, да и дом за спиной как-то сразу исчез во тьме. Она сошла с дороги и двинулась овечьими тропами к обрыву, высящемуся над озером.
Внезапно за ее спиной раздался голос: — Вы идете не той дорогой и не в том направлении.
Фиона подпрыгнула от неожиданности и вскрикнула:
— Эдвард Кэмпбелл! Что вы здесь делаете? Так можно до смерти напугать.
— Я решил, что жалко расстраивать столь романтическое свидание.
— Романтическое свидание! — в сердцах воскликнула Фиона. — Мы слишком с вами несовместимы для романтических свиданий.
Насмешливый тон вернулся к Эдварду:
— О, конечно, конечно! Славная уловка, только меня не проведешь. Я не глухой. Эндрю пошел прогуляться... говорит, что любит гулять под дождем. Я решил закрыть ставни на веранде и тут слышу, как вы открываете окно. Только впопыхах вы перепутали направление. Эндрю пошел в другую сторону. Позвольте препроводить вас к нему.
Он взял Фиону под руку без особой щепетильности. Она воспротивилась, нетерпеливо вырвала руку, и при свете луны он заметил блеснувшую у нее в руке цепочку.
— Это еще что такое... — Он взял ее руку в свои и уставился на цепочку. — Что вы с ней делаете здесь?
Фиона молчала. Повернувшись к нему спиной, она смотрела в сторону озера.
— Так вы мне не скажете?
Он круто повернул ее и заглянул прямо в глаза, приблизив свое мокрое лицо. Он увидел прядки волос, выбившиеся из-под капюшона, водяную пыль тумана на лице и две сбегающие по щекам слезинки.
— Так это не от Гамиша?
— Нет.
— От бывшего жениха? Как его звали, Иан?
Она кивнула.
— Но зачем он это сделал? Он ведь женился на Матти? Между вами все кончено?
Голос его звучал довольно резко. Фионе было не по себе от одной мысли, что он решит, будто она думает об Иане.
— Эдвард, я не знаю зачем. Это... это жестоко... именно сейчас, когда я окончательно выкинула его из сердца. Если он такое мог сделать, значит, я просто никогда по-настоящему его не знала. — Она протянула ему записку. — Поверьте мне... вот... прочтите и увидите, что я говорю правду.
Эдвард развернул записку, прочел, смял ее и выругался. Выругался, даже не извинившись. И только добавил:
— Ну и дурак!
У Фионы отлегло от сердца. Эдвард сунул записку в карман. Взглянув ей в глаза, он спросил:
— Вы так и не сказали мне, куда собрались.
— На обрыв Арога.
Она не ожидала такой реакции. Он схватил ее за плечи, круто повернул, так что лунный свет, просачивающийся сквозь облака и туман, осветил ее лицо. У него самого лицо было очень странное. И вдруг Фиона ясно вспомнила тот вечер на кухне, когда Эдвард изучал ружье Роберта.
— Да нет, Эдвард, вовсе не то! — рассмеялась она. — Я просто хотела отделаться от этого несчастного камня. Я хотела забросить эту цепочку в озеро. Ванака такое глубокое, а обрыв Арога — лучшее для этого место... там глубже всего. Пусть Ианов опал станет даром Вэйтуатара, о которой рассказывала Элизабет.
Лицо Эдварда посветлело.
— Это другое дело. Это я могу понять. Только ведь и Ванака иногда раскрывает свой тайны. Вы не хотите держать его у себя, так ведь? Вот и отдайте мне, я найду ему применение. — Он взял ее руку, аккуратно раскрыл ладонь и взял цепочку,
Фиона доверчиво посмотрела ему в глаза, уже не сопротивляясь,
— А что вы с ней сделаете, Эдвард?
Эдвард сжал зубы.
— Отошлю обратно. Предоставьте это мне. По-другому нельзя.
— Но... он сочтет это странной причудой. Вы ведь мой работодатель.
— Нет, не бойтесь, не сочтет. С вашего разрешения или без оного я намекну ему, что право на это дают мне особые отношения с вами.
При виде выражения лица Фионы, лишившейся дара речи, он расхохотался:
— Вы думаете, что я все еще злюсь и не могу забыть то, что мы с вами друг другу наговорили. Но мне кажется, что такой поступок Иана огорчил вас до глубины души, вы позволите мне отомстить ему.
В глазах Фионы сверкнули злые искорки.
— Вы знаете женщин лучше, чем я думала, Эдвард. Ладно, делайте что хотите. Спасибо.
Она повернулась, словно собираясь идти к дому.
— Не хотите немного прогуляться? — спросил неподражаемый мистер Кэмпбелл. — Как насчет обрыва?
Дождь не прекращался, а они стояли на самой крутизне, и на этот раз между ними не было вражды. Или это всего лишь перемирие? И его старые опасения вернутся вновь? Лучше отбросить подобные мысли и наслаждаться настоящим, решила Фиона.
Они вернулись на веранду, к французским окнам.
— Я полагаю, что сегодня вы предпочли бы больше никого не встречать, поэтому лучше вернуться тем же путем, каким вы вышли. У вас усталое лицо. Думаю, вам не помешал бы добрый глоток бренди.
Фиона покачала головой:
— От бренди мне плохо. Завтра все как рукой снимет. Я буду хорошо спать. Спокойной ночи.
Он схватил ее за руку:
— О! Не так быстро. Если бренди не подходит, есть другое лекарство.
И в тот же миг губы Эдварда приникли к губам Фионы. Сначала его губы были холодными, затем требовательными, мужскими. Фиона не могла сопротивляться. Вдруг он проговорил насмешливым тоном, перечеркнувшим всю прелесть момента:
— Не правда ли, милая девочка, «Бель Ноуз» замечательное место — вчера вечером Эндрю, сегодня Эдвард.
Неужели все заранее было рассчитано, подумала Фиона, униженная и растерянная... чтобы она не слишком многого ждала от поцелуя? Стыд обжег ее, когда она поняла, что и Эдвард не мог не понять искренности ее ответного поцелуя, и это отпугнуло его. Несомненно, он и сам был во власти момента. Но для мужчины поцелуй значит гораздо меньше, чем для женщин... а учитывая, что в доме Дебора, он тем более не хотел, чтоб она приняла его за нечто большее, чем дань моменту.
— Ничего особенного, Эдвард, — услышала она собственный холодный голос. — Мне просто хотелось знать, есть ли какие-нибудь человеческие чувства за вашей неприступной внешностью. Оказывается, есть, только вы их стесняетесь, правда? Вы настоящий лицемер!
Рука ее была уже на ручке окна. Она открыла створку, вошла и закрыла окно на щеколду.
Через два дня они прощались с Уэйнвудами. Когда Фиона увидела, как два всадника скрываются за линией холмов, то почувствовала странную грусть. С одной стороны, их отъезд был облегчением, но с другой, после той ночи, когда Эдвард поцеловал ее, их присутствие было спасительно.
