На следующее утро Эдвард сказал:
— На следующей неделе вам может представиться случай поехать в Ванаку. Гас отвозит охотников за кроликами в верховья озера, затем заедет сюда. Детей примут в школу на последние десять дней до весенних каникул. Очень хорошее время — никаких экзаменов, много спорта. Всего вам хорошего. Можете взять с собой Эмери и Труди. Я не рискну оставить Эмери одну, без женщин.
— Вы расставляете нас как пешки на доске. А спросить саму Эмери, хочет ли она поехать, вы забыли?
— Конечно спросил.
— О, — только и сказала Фиона.
Состояние Труди настолько улучшилось, что она даже решила не брать инвалидное кресло в Ванаку.
— Чем меньше она от него зависит, — заметила Фиона Эдварду, — тем для нее же лучше.
Они теперь часто разговаривали на разные темы, связанные с отъездом. В этот вечер она заметила, что с Труди творится что-то странное. Она читала «Уикли ньюс», рассматривала картинки и вдруг застыла, словно прислушиваясь к чему-то. Фиона незаметно наблюдала за ней. Труди закусила губу. Через некоторое время она поднялась и сказала:
— Что-то я сегодня очень устала. Пойду прилягу. — И взяла «Ньюс» под мышку.
В девять Фиона принесла ей чашку чаю и как бы невзначай спросила:
— Прочитали «Ньюс», Труди?
— Да, спасибо. Да, Фиона, голубушка, попросите, пожалуйста, Эдварда заглянуть ко мне перед сном.
Фиона с любопытством раскрыла «Ньюс». Труди что-то вырезала. Но что именно, она, вероятно, никогда не узнает.
На следующее утро Эдвард заявил:
— Фиона, Труди не поедет в Ванаку. Придется тебе ехать с Эмери. Мне это даже лучше. Она может кое- как готовить, присматривать за домом. Почему вы так удивлены?
— Да потому что как-то вы сами мне сказали, что отпустите меня только в сопровождении Труди в качестве цербера.
— Она ни в какую не хочет ехать, — задумчиво пояснил Эдвард.
— Бедный Эдвард, — насмешливо протянула Фиона. — Труди — это ваша ахиллесова пята.
Уже выходя, Эдвард посмотрел на нее через плечо и бросил:
— Нет, не Труди... но у меня есть ахиллесова пята.
Ванакский домик был очарователен и совсем не похож на «Бель Ноуз». Сад, разумеется, довольно запущен, но уже пробивались первые весенние побеги и кое-где желтели примулы. Дом был современным, построен в масличной роще на месте старого, в котором прошло детство Эдварда. По стенам висели яркие экспрессионистские картины. Высокие окна от пола до потолка впускали море света. Перемена обстановки принесла свои преимущества. Тиаки пошел в детский садик, дети в школу, и после школьных занятий дом был полон одноклассников юных Кэмпбеллов. Эмери и Фиона беспрерывно шили. К немалому удивлению Фионы, Эдвард сказал ей, что она может пользоваться машиной, и рекомендовал лучшие торговые центры в Кромуэлле и Алегзандре. К тому же он не поскупился на деньги для обновок ребятишкам.
Как-то раз, движимая необъяснимым чувством, Фиона заглянула в книжную лавку и разыскала номер «Уикли ньюс», из которого Труди вырезала заметку. Ага, это было как-то связано с Ванакой. Священник из Британии, служащий в районе доков. Он несколько недель служил в Ванаке, а ванакский священник ездил с миссией на Новые Гебриды. На фото у него было энергичное привлекательное лицо. Родом он был из Новой Зеландии, обучался в Нокс-Колледже в Данидине двадцать два года назад. Он год проводит в Доминионе, служа в разных приходах. В Ванаке будет до ноября.
Двадцать два года назад. Кажется, все сходится. Труди была совсем молоденькой, когда появилась в «Бель Ноуз». Она встретила свою единственную любовь, когда ей было уже к тридцати. У Фионы навернулись слезы на глаза, пока она рассматривала фотографию преподобного Хью Алегзандера. Бедная Труди. Даже после стольких лет рана не зажила...
Фиона сидела в маленькой церкви Святого Эндрю за утренним богослужением и слушала по-мужски строгую проповедь бывшего возлюбленного Труди. Во
всем этом было что-то нереальное. Странно, но ее охватило острое желание что-нибудь сделать. Только что? Труди не из тех, кого берут за руку и водят за собой, как малое дитя. А он оказался неженатым. Об этом ей сказала Эмери. Нет, о Труди она ничего не знала. Просто сказала как бы между прочим:
— Этот безбрачный священник, обручен только со своей службой.
В этот вечер Фиону пригласили вместе с другими на ужин в дом одного из местных прихожан. Эмери осталась дома с детьми. Фиона выяснила, что Хью Алегзандер когда-то служил вместе с ее отцом. Но как упомянуть Труди, не вызвав подозрения, она не знала. Да и попробуй устроить случайную встречу, если живешь у черта на куличках на озере, где нет дорог.
В полдень последней пятницы они сидела с детьми в гостиной своего домика. Эмери и Тиаки ушли на чай. В комнате было пианино, купленное специально для детей. Фиона играла. Стоял прекрасный весенний день, и по настоянию Виктории Фиона надела одно из своих новых платьев. Она пела детям, когда на тропинке показался Эдвард Кэмпбелл. Ее было хорошо видно через огромное, во всю стену окно. Он слышал ее голос, выводящий мелодию шотландской песни «Томлюсь без тебя...». Без кого? Без Иана?
— А теперь «Песню небесного челна», Фиона, я так ее люблю в твоем исполнении.
Волосы у Фионы были распущены. Она отбросила их назад, убрав завитки с ушей, пальцы забегали по клавишам. «Неси того, кто рожден королем на всем поднебесье морей». Как будто дух кланов звучал в словах старинной песни. Неужели действительно существует память крови, размышлял, прислушиваясь, Эдвард. Песня кончилась, и Фиона предложила:
— А теперь вы должны спеть мне свою любимую песню.
Эдвард узнал ее прежде, чем дети начали петь. Маорийская песня о мяче изо льна, раскачивающемся и отбивающем зорю по ладоням и кистям рук. Четыре детских голоса ритмично подхватили народную мелодию:
Мячик, мяч на длинной нитке,
Что кружишь ты, в пляске прыткий...
Пальцы Фионы пробежали по клавишам последние аккорды. Она вскочила на ноги и воскликнула:
— А теперь поиграем в палочки-выручалочки. Я должна научиться этой игре, пока у нас есть время.
Все уселись на ковер в кружок, Джеймс раздал палочки, а сам встал рядом, четверо остальных стали постукивать палочками по полу и перебрасывать друг другу в идеальном ритме, кроме тех моментов, когда новичок Фиона роняла свою и все хохотали. Эдвард стоял за стволом нгайо и смотрел на их игру. Это словно было каким-то далеким откликом той эдинбургской истории. Шотландская учительница воспринимает маорийскую культуру своих учеников. Наконец все перестали играть. Джейми приник к плечу Фионы, а она обняла его рукой.
