На этот вопрос она не могла ответить.
— Как там наш Фил Поллард?
Теперь она поняла ход его мысли.
— В выходные мы не видимся. Он мой начальник, а не друг.
— Разве? Ты на прошлой неделе куда-то ходила с ним. Я вас видел.
— Знаешь, — решительно ответила она, — мы ездили с ним по делу.
— Ну конечно. — Своей циничной усмешкой Лестер хотел показать, что не верит ни единому ее слову. Он загородил ей проход.
— Прости меня, пожалуйста. Я хочу отнести этот поднос в другую комнату.
Он не сдвинулся с места.
— Я сам отнесу. Отдай его мне.
Элиза попыталась отцепить его пальцы, которые коснулись ее, схватившись за края подноса, но она не могла избежать взгляда, с которым встретились ее глаза. В нем был вопрос, какое-то сообщение; она попыталась его прочитать, но оно было на языке, который ее никогда никто не учил понимать. Она была прикована к месту, она двигала губами, шепча его имя, спрашивая, будто он пытается ей сказать. Она чувствовала, что для нее важнее всего на свете узнать это. Но сардонический изгиб рта остановил ее с такой же силой, как если бы он ударил ее наотмашь по лицу.
Униженная оттого, что позволила себе вообразить какие-то чувства там, где их никогда не было (ведь не была же она так глупа, чтобы поверить, будто он пытается сказать ей взглядом, что любит ее?), она отдала ему поднос, и он признал свою победу насмешливым поклоном.
К тому времени как они присоединились ко всем остальным, Элиза уже вернула себе присутствие духа.
— Спасибо, — холодно произнесла она, принимая от него поднос, — но я могла бы легко донести его и сама.
Он приподнял бровь в ответ на ее неблагодарность и лениво отошел. Она обошла комнату, предлагая гостям кофе, но все это время мозг ее был занят тем, что старался разгадать молчаливое послание в глазах Лестера.
Роланд позвал ее и протиснулся через всю комнату, таща за собой Клару.
— Они хотят выпить за нас, Элиза. Тебе не кажется, что надо позвать папу? Он может расстроиться, что мы его не пригласили на вечер.
Она кивнула, поставила поднос и осторожно обвела взглядом комнату в поисках Говарда. Однако тот с кем-то разговаривал, и она послала его собеседнику молчаливую, но горячую благодарность. Тем не менее, поднимаясь по лестнице, она несколько раз оглядывалась назад, не в силах поверить, что Говард не идет за ней по пятам.
Постучав в дверь к отцу, она вошла.
— Пап, — сказала она и запнулась. На краю стола сидел Лестер и что-то говорил.
Увидев ее, он приподнял бровь:
— Ты ведь не меня здесь ищешь?
— Конечно, не тебя.
— Я так и подумал. Я тебе никогда не нравился до такой степени, чтобы ты стала меня преследовать, правда ведь?
Гарольд Леннан засмеялся:
— Никогда не суди по первому впечатлению слова или поступки женщины, Лестер. Когда она говорит «нет», это значит «да», когда она говорит «уходи», это значит «иди ко мне».
Элиза нахмурилась. Отец слишком близко подобрался к истине, и ей стало не по себе.
Но Лестер только покачал головой:
— Только не эта девушка. Она что думает, то и говорит, разве не так, Элиза?
— А вот тут ты ошибаешься, мой мальчик. И моя дочка ничем не отличается от остальных женщин.
— Папа, — Элиза поспешила поменять тему, — тебя хотят видеть внизу. Там собираются пить за здоровье Роланда и Клары.
— Хорошо, — схватившись обеими руками за край стола, он тяжело поднялся на ноги. — Видит бог, я долго ждал, чтобы мой сын наконец обручился.
Они все спустились вниз, впереди шла Элиза.
— Только надеюсь, — проворчал Гарольд, — что хотя бы дочка не заставит меня так долго ждать, прежде чем найдет парня по своему вкусу.
За счастливую чету был провозглашен тост, но этого, очевидно, было недостаточно. Начав поднимать бокалы, гости, казалось, никак не хотели угомониться и требовали все новых тостов.
— Кто следующий? За хозяйку дома?
Клара поддержала предложение:
— Да, давайте выпьем за Элизу.
— Кто этот счастливчик? — спросил Роб, хитро подмигивая Элизе и указывая глазами на Говарда.
— Давайте, — сказала Клара, намеренно глядя на Лестера, — кто готов произнести тост? Вот у нас тут стоит симпатичная добрая юная леди и ждет. Кто выступит?
Говард стал совершенно буйным в своих попытках занять место рядом с ней, которое принадлежало ему по праву, но давление со стороны толпящихся гостей все еще держало его в плену.
Лестер злобно смерил его взглядом и усмехнулся, глянув сверху вниз на Элизу.
— На нас все смотрят, дорогая, так что улыбайся повеселее.
Сзади раздался взрыв смеха, и кто-то сказал, давясь от хохота:
— Наконец и Казанову прибрали к рукам. Давайте же выпьем за него и за ту умницу, которой это удалось.
И все выпили за Лестера и Элизу. Но она не хотела уступать им.
— Лестер, скажи им правду, — поднимаясь на цыпочки, умоляюще шептала она ему в ухо.
— Пей, девочка, — шепнул он в ответ. — Не порти всем веселья.
И она нехотя выпила. Затем кто-то предложил тост за отца будущего жениха, и Гарольд улыбнулся, терпеливо и добродушно перенося интерес к собственной скромной персоне. Когда все кончилось, Элиза немного отодвинулась от Лестера. Он не пытался удержать ее.
— Я пошел к себе, милая, — сказал Гарольд на ухо дочери. — Ты не против?
Она ласково подтолкнула его, и он с благодарностью вернулся в уединение своей комнаты.
Весь остаток вечера Элиза ходила среди гостей, разыгрывая радушную хозяйку, что, по крайней мере, держало ее вдали от Говарда, хотя он преследовал ее почти все время. Когда она временами все же позволяла себе мельком глянуть на Лестера, он каждый раз смотрел на нее и сардонически улыбался, видя ее тщетные попытки избавиться от своего преследователя.
Собственно говоря, выходка Лестера, направленная на то, чтобы отпугнуть Говарда от Элизы, сбить его со следа, не попала в цель. Он только стал еще настойчивее. Элиза не могла этого понять, но получилось так, что намеки Лестера на их связь заставили Говарда еще больше почувствовать себя собственником в отношении ее.
Когда вечеринка подходила к концу, он все еще лип к ней, как мокрый лист к забору. Остальные уже начали расходиться, а он явно не торопился. Элиза ушла на кухню мыть посуду, но он маячил в дверях. Она вытерла руки, выдумала какой-то предлог, что-то насчет того, что ей нужно переговорить с Роландом, протиснулась мимо него в коридор, но он прыгнул вперед, схватил ее и втолкнул обратно на кухню.
Его руки сцепились у нее за спиной.
— Теперь ты попалась, — прорычал он. — На этот раз не улизнешь. — Он стал неразборчиво что-то бормотать в ее волосы. — Значит, ты не такая уж невинная малышка, какой притворялась, а? Ты ведь пыталась меня провести, строила из себя такую скромницу, а? Я тебя отучу играть со мной!
