— Ага, — подтвердила Кэрри. — Ну ладно, как- нибудь обойдемся.
— Может, ты меня представишь? — напомнил Ти.
— Ах да! — Мы услышали, как зубы Кэрри стукнули о стакан, когда она, причмокивая, сделала глоток. — Это Лара и Саша. Ты их все равно не видишь, так что вряд ли сможешь различить.
— Для справки, я очень симпатичная! — фальцетом воскликнула я. Алкоголь двигал моим языком.
— А я выгляжу так, будто меня по лицу стукнули лопатой, — захихикала Саша, у которой наблюдались те же симптомы опьянения, что и у меня.
— Кэрри, думаю, ты открыла бутылку «Самбуки»,[12] которую берегла для особых случаев.
Ах, вот что мы пили. Мне понравилось. Мой новый любимый напиток.
— Ага! — засмеялась Кэрри.
— Отлично! Я тоже выпью стаканчик!
— Тогда поставь на место свой мотоцикл, — крикнула Кэрри ему вслед.
— Да это не мотоцикл, это мечта.
— По звуку похоже на «триумф тайгер», — заметила Саша.
— Это он и есть.
Голос Ти опять прозвучал рядом с нами.
— Классическая модель 1964 года. А ты откуда знаешь?! — спросил он с явным восхищением.
— У меня такой был. Вообще-то это был мотоцикл моего брата, но когда он переехал, то оставил его мне. Самый лучший способ ездить по Лондону.
— Ну, не знаю, хотя, без сомнения, мотоцикл проворный. А ты когда-нибудь ездила на нем на большие расстояния?
— В основном только до Брайтона, это всего пара часов, но иногда я проезжала дальше по побережью.
— Классно, правда, ведь?
Они углубились в обсуждениеобъемов двигателей, количества амортизаторов и того наслаждения, которое испытываешь, когда вдыхаешь смесь морского воздуха и выхлопного газа. Тем временем Кэрри на славу потрудилась и разрезала ветчину, а я сняла кукурузный хлеб с противня и разложила его по тарелкам, при этом потихоньку стянув с Сашиной тарелки ветчину. Мне кажется, она пока что не хочет разрушать атмосферу этого вечера своим признанием, что она вегетарианка.
— Извините, мы не привезли никакого вина, — извинилась я. — Может, мы завтра съездим в магазин где-нибудь поблизости.
— Да не беспокойся ты об этом, — перебила меня Кэрри. — Давай налью еще «Самбуки»!
— С удовольствием!
Это просто восторг! С этих пор все свои званые вечера я буду проводить в полной темноте, сразу становится веселее в тысячу раз. Я оставила тщетные попытки скоординировать действия ножа и вилки после первой же неудачи и стала есть руками, а никто даже и не видит!
— Дать тебе салфетку, Ларочка? — У Кэрри не глаза, а приборы ночного видения, так что мой прекрасный план провалился.
— О, спасибо! — засуетилась я.
— Во что вы мечтаете превратить «Свирепого тигра»? — спросила Саша у Кэрри и Ти.
Интересно. Это не похоже на нее. Она не любит заводить разговоры, и ее передергивает при слове «мечта» — в конце концов, ее жизнь была мечтой для многих девушек, и посмотрите, чем все это кончилось. Я списала все на отсутствие внимательных и изучающих взглядов. В темноте ей не нужно было вести себя как обычно или пытаться оправдать ожидания других людей. Она участвовала в беседе с Ти, когда он рассказывал о своей поездке по Африке и своих идеях по благоустройству питомника, ее голос звучал тепло и даже интимно.
Все, что он говорил, казалось бы, задевает в ней какие-то чувствительные струны. Сначала мне было интересно, как она может флиртовать с кем-то, кого никогда не видела. Но тут я вспомнила, что сама много раз воображала себе, как выглядят мужчины, с которыми я говорила по телефону, — антиквары, новые клиенты, те, кто просто ошибся номером. И тут до меня дошло — да у нее же свидание вслепую! Она же говорила, что ей хочется туда, где неважно, как она выглядит, и вот, пожалуйста, ее сейчас никто не видит. Мне на ум постоянно приходило, уж не клуб ли «Калифорния» организовал отключение электричества в нужный момент.
Мы просидели до полуночи, я и Кэрри болтали, наслаждаясь мятным эскимо, на одном конце стола, а на другом конце Ти и Саша млели и маленькими глоточками попивали кофе. Затем мы разошлись каждый в свою спальню.
— Я не ошибаюсь, это легкое биение твоего сердца? — прошептала я, как только за нами закрылась весьма ненадежная дверь.
— Легкое? — Она закружилась на месте, ее голос был хриплым от страсти. — Да оно у меня чуть из груди не выскочило за эти два часа!
— Саша! — Я разинула рот от удивления.
— Что?
— Я никогда тебя такой не видела. Хоть я тебя сейчас в прямом смысле слова и не вижу. — Я засмеялась, когда она и меня закружила по комнате. — Интересно, как он выглядит?
— А мне наплевать! — пропела она.
— Правда?
— Ну, мне, конечно, любопытно, но вполне достаточно просто без конца слушать его голос, слушать и слушать… — вздохнула Саша. — Его низкий, с хрипотцой голос… Этого мне хватило бы для счастья!
— Даже если он тощий как глиста и у него одна нога? — поддразнила я ее.
— О, Лара!
— Ну, такое ведь нельзя исключить, он столько лет провел рядом с дикими кошками, что у него вполне может не быть парочки конечностей.
Саша схватила меня в охапку и повторила:
— Мне плевать!
— Готова поспорить, он сейчас лежит в кровати и гадает, как выглядишь ты.
— Ты так думаешь? А что, если я ему не понравлюсь? — разволновалась Саша.
Я улыбнулась.
— Да уж, если бы это прозвучало из уст кого-то, у кого есть повод для беспокойства, но слышать подобное от тебя? Саша, посмотрим правде в лицо! Да парень с ума сойдет, когда тебя увидит, он сам не поверит своей удаче!
— О. я надеюсь!
Мы залезли в спальные мешки.
— Думаю, он помесь Индианы Джонса и красавчика Фабио Ланзони, — промурлыкала я.
— Прекрати! — фыркнула Саша.
— Или похудевший Рассел Кроу? Может, у него повязка на глазу!
— Спокойной ночи! — попыталась заткнуть меня Саша.
— Спокойной ночи, — сдалась я.
Спокойно мы пролежали минуты две, а потом Саша начала взволнованно ворочаться с боку на бок.
— Скорее бы утро!
Какой контраст с ее настроением до этого, когда она ревела на скамейке на пляже, была на грани того, чтобы улететь домой ближайшим рейсом. Сейчас же она испытывала чувство благодарности. Мы приехали сюда только несколько часов назад, а программа клуба «Калифорния» уже работает.
— Я не могу! Я боюсь посмотреть на него!
Мы с Сашей стояли на пороге кухни, впервые готовые увидеть Ти при ярком дневном свете.
— Может, ты первая пойдешь, а потом вернешься и расскажешь, какой он? — убеждала меня Саша, пятясь назад.
